Кто мы
Шрифт:
– Возможно, то свечение что я констатировал, несёт в себе не только фотоны света, но и заложенную в них информацию в виде символов? – размышлял Персей, ловя себя на мысли о том, что в его электронном восприятии пропали негативного оттенка мысли о безвыходной ситуации. Разобрав сигнал на составляющие, Персей вычленил диапазон и частоту, скорость приёма и объём данных на единицу символа, на которой они явились ему.
Персей, застывший в занятной позе с тянущейся рукой к поверхности, сформировал своё послание и испустил цифровую мысль в пространство. Буквально через доли секунд робот получил новый сигнал с иными символами в составе ста пятидесяти штук, стоящих рядом
– Откуда они идут? Кто их испускает? – проносилось за наносекунды у Персея в овальной голове на электронном уровне в микрочипах и нанопроцессорах, сплетённых воедино.
Ответ не заставил себя долго ждать. Неизвестный отправитель вновь прислал сообщение, но на этот раз в виде совершенно иных символов по типу строения и расположения друг с другом. В этих чётко прослеживалась суть сообщения, содержащего отдельные слова. Разгадать бы их!
Персей скомпилировал очередное послание в виде цифрового ряда, состоящего из написанных им анимационных картинок того, как он проваливался сюда, но дополнив их рядом того, как бы он хотел вернуться обратно на поверхность. После этого робот испустил мысль в этом диапазоне. Через некоторое время пришёл ответ не в виде сигнала, а в виде пространственного возмущения.
Персей зарегистрировал вибрацию окружающего пространства и за мгновения вещество, сковывающее его в тиски, рассеялось, будто водяной пар при дуновении сильного ветра. От неожиданности столь быстрого высвобождения во мраке и падения с высоты большой на твёрдую поверхность, припав на одно колено, Персей увидел перед собой чёткую картину.
Его визуальное восприятие вновь работало, он вновь мог двигаться. То, что увидел Персей, было для него как минимум занятным. Подняв голову к потолку, робот оценил расстояние встроенным лазерным дальномером – двадцать метров. Опустив цифровой взор к тем предметам, которые его окружали, робот попытался испустить цифровой сигнал своим братьям по разуму, но тщетно. Персей находился в абсолютно экранированном помещении, и его цифровые сигналы не покидали стен большого помещения, чуть меньше диаметра самого кратера.
Белоснежные колонны упирались в потолок и бежали вдоль всей стены, а само помещение имело круглую форму. Нигде не было видимого источника света, но стены и вся поверхность будто бы подсвечивали себя сами, изнутри. Между многочисленными колоннами, над поверхностью резных постаментов высотой в полтора метра, в пространстве над ними, словно в невесомости парили разные по диаметру и строению континентов планеты. По предварительной визуальной оценке, их было больше тридцати.
Персей обернулся вокруг своей оси, и будто бы интуитивно узрел знакомую планету, на которой создали его. Он узнал планету Земля. Подойдя к постаменту с родной планетой и теми континентами, которые преобладают сейчас, Персей смотрел на идеальную голограмму, и выглядела она словно не свечение, а естественные реальный предмет.
Поднеся руку к медленно вращающейся планете, Персей моментально зарегистрировал новое возмущение пространства, но на этот раз дело касалось физики. Всё окружение обрело атмосферу планеты Земля, словно кто-то переключил режим безвоздушного состояния на обычный кислород. Измеряя уровень углекислого газа, кислорода, водорода и прочих химических элементов, Персей заключил – чистейший, свежий воздух, без примеси и вредных веществ.
Склонив голову к парившей над постаментом планете, диаметр которой был ровно в один метр, Персей стал прогуливаться вдоль пьедесталов. Над их гладкими поверхностями парили планеты разных оттенков, от красных до жёлтых, зелёных, пурпурных и голубых, тёмно-синих, ультрамариновых, на которых прослеживались континенты разных форм и размеров или же сплошная ровная поверхность как на красной планете под человеческим названием Марс. Мимо этого постамента с данной планетой он только что прошёл.
– Что это? – подумал про себя Персей, решив вернуться к своей планете и не идти дальше.
Оказавшись возле белого многогранного постамента с планетой Земля, Персей вновь посмотрел на колонну, на её диаметр, оценил высоту до потолка, быстро просчитал в уме варианты подъема до потолка и так же мысленно заключил – наверх путь не близкий, но как пробить себе проход, чем? – Вновь задумался робот и решил всё же прогуляться вдоль подиумов с планетами, понимая то, что лишь несколько ему визуально знакомых совпали с современными знаниями о космосе. Остальным парящим и медленно вращающимся планетам он и названия не знал, не говоря уже об удалённости от Солнечной системы и характеристиках этих космических тел.
– Может быть, это и есть те ответы, которые ищут существа, связавшиеся с нами, способные нести себя в пространстве и времени не доступном принципам работы нашего визуального восприятия? – Думал про себя робот, сливающийся с общим белым фоном своим белым, местами запачканным в реголите бронекостюмом, легким как хлопок, но прочным как алмаз. – Но, если бы существа нашли данный объект, они бы дали весть, предупредили! – перебирал мысли Персей, посмотрев на Планету полностью зелёного оттенка, будто бы сплошные леса и сочные травы росли в долинах и на горных вершинах, в низинах и впадина её.
Мысли о возвращении на поверхность будто бы стирались, выносились из диспетчера первоочередных задач, работающего как открытое приложение в электронном сознании робота. На месте их возникали новые задачи, новые мысли, объединяясь друг с другом по темам, оформляясь в идеи, желания и умозаключения. И основной мыслью в действительности была комбинация слов в вопросе, звучавшем на человеческом языке так – Что это? В чём суть этого места?
Планета Земля. Франция.
В эти минуты.
Его тайная резиденция была ничуть не хуже основного официального поместья, в котором он жил со своей дочерью. Разве что этот дом был гораздо меньше и его панорамный вид выходил не на лазурное солнечное побережье, по волнам которого бороздили дорогие яхты и круизные лайнеры, а на заснеженные горные вершины, где лучи яркого солнца, сияющие на снеге по-особому, окрашивали его в иссиня белый цвет.
Ле шале де ля Солитюд – так он называл уединенный дом в горах, неподалёку от горнолыжного курорта. Но это не была хижина пастуха, однако походила она на стиль швейцарского архитектурного исполнения.
Уютный, весьма просторный, но не такой как основной, защищённый от посторонних глаз, с собственной канатной дорогой, с собственным индивидуальным подъездом для автомобиля, асфальтной дорогой, петляющей серпантином от подножья к почти самой вершине. Столовая, вынесенная в сторону горной гряды бронированными стеклянными окнами от пола до потолка, открывала обзор на живописные виды заснеженных, изрезанных временем и эрозией горных вершин. Белоснежные склоны пушистого снега со лесами и долиной, в которой располагался небольшой городок, с горнолыжным курортом.