Кто нашел, берет себе
Шрифт:
Вот тут ярость наконец-то выплескивается, Моррис вскидывает топор и наносит удар сбоку по широкой дуге. Топор рвет габардин и с чавкающим звуком впивается в необъятную ягодицу. Энди вскрикивает. Его бросает вперед. Он не валится на пол только потому, что руками хватается за край стола, падает на колени. Кровь льется из шестидюймового разреза на брюках. Энди зажимает разрез рукой, и кровь бежит между пальцами. Он заваливается набок, перекатывается на турецкий ковер. С чувством удовлетворения Моррис думает: Тебе никогда не оттереть это
— Ты сказал, что не тронешь меня! — верещит Энди.
Моррис обдумывает услышанное и качает головой:
— Не верю, что произносил эти слова, но, возможно, мог это подразумевать. — Он смотрит на перекошенное лицо Энди и серьезно добавляет: — Считай это липосакцией подручными средствами. И ты еще можешь выйти из этой истории живым. От тебя требуется только одно: отдай мне записные книжки. Где они?
На этот раз Энди не притворяется, будто не понимает, о чем говорит Моррис, да и как притворяться, если жопа в огне, а кровь струится по бедру.
— Я не знаю, где они.
Моррис опускается на колено, стараясь не угодить в расширяющуюся лужу крови.
— Я тебе не верю. Их нет, остался только сундук, в котором они лежали, а кроме тебя никто не знал, что они у меня. Поэтому я спрашиваю снова, и если ты не хочешь рассматривать с близкого расстояния свои внутренности и полупереваренный ленч, тебе лучше хорошенько подумать над ответом. Где записные книжки?
— Их нашел какой-то мальчишка! Это не я — мальчишка! Он живет в доме, где раньше жил ты, Морри! Наверное, он нашел их в подвале или где-то еще!
Моррис всматривается в лицо давнего друга. Выискивает признаки лжи, но также пытается приспособиться к столь неожиданному повороту в ситуации, которая только что казалась совершенно понятной. Все равно что резкий поворот налево на скорости шестьдесят миль в час.
— Пожалуйста, Морри, пожалуйста! Его зовут Питер Зауберс!
Это убедительный довод, потому что Моррис знает фамилию семьи, проживающей в доме, где он вырос. А кроме того, человек с глубокой раной на жопе едва ли смог бы выдумать такое под влиянием момента.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что он пытается продать их мне! Морри, мне нужен врач! Я истекаю кровью, как зарезанная свинья!
«Ты и есть свинья, — думает Моррис. — Но не волнуйся, старый друг. Скоро ты избавишься от страданий. Я намерен отправить тебя в большой небесный книжный магазин». Только чуть позже, потому что Моррис вдруг заметил яркий лучик надежды.
Пытается, сказал Энди, не пытался.
— Выкладывай все, — говорит Моррис. — Потом я уйду. «Скорую» тебе придется вызывать самому, но, думаю, ты справишься.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Если записные книжки у парня, ты для меня никакого интереса не представляешь. Разумеется, тебе придется пообещать, что ты не скажешь, кто на тебя напал. Какой-то мужчина в маске, правильно?
Энди с готовностью кивает.
— И никакой связи с записными книжками, верно?
— Конечно, никакой. Ты думаешь, я хочу, чтобы меня связали с этой историей?
— Полагаю, нет. Но если попытаешься что-то выдумать, и мое имя попадет в эту историю, мне придется вернуться.
— Не попытаюсь, Морри, не попытаюсь! — Далее следует клятва, такая же детская, как оттопыренная слюнявая нижняя губа: — Ей-богу!
— Теперь рассказывай все.
Энди рассказывает. Первый визит Зауберса с фотокопиями страниц записных книжек и «Письмами с Олимпа» для сравнения. Опознание Энди мальчишки, который назвался Джеймсом Хокинсом, по библиотечной наклейке на корешке «Писем». Второй визит Зауберса, когда Энди его прижал. Сообщение на автоответчике о поездке на выходные в пансионат «Ривер бенд» вместе с другими членами ученической администрации; обещание прийти во второй половине дня в понедельник, через двое суток.
— В какое время в понедельник?
— Он… он не сказал. После школы, я полагаю. Он учится в Нортфилде. Морри, я истекаю кровью.
— Да, — рассеянно ответил Моррис. — Похоже на то. — Его мысли заняты другим. Парень утверждает, что все записные книжки у него. Может, лжет, но вряд ли. Он назвал Энди правильное число. И он их прочитал. Мысль эта выбивает искру дикой зависти в голове Морриса Беллами, от которой вспыхивает пожар, быстро охватывающий сердце. Этот Зауберс прочитал то, что предназначалось Моррису, и только Моррису. За этот серьезный проступок придется отвечать.
Моррис наклоняется к Энди и спрашивает:
— Ты гей? Ты ведь гей, правда?
Глаза Энди широко раскрываются.
— Я?.. Какое это имеет значение? Морри, мне нужна «скорая»!
— У тебя есть сожитель?
Старый друг ранен, но не глуп. Сразу ухватывает подоплеку вопроса.
— Да!
Нет, думает Моррис и взмахивает топором: чвак.
Энди кричит и начинает корчиться на окровавленном ковре. Моррис бьет снова, и Энди кричит еще громче. К счастью, стены уставлены полками с книгами, думает Морри. Книги отлично поглощают звук.
— Угомонись, черт бы тебя побрал, — говорит он, но Энди его не слушает. Всего требуется четыре удара. Последний — по переносице. Оба глаза лопаются, как виноградины, и Энди перестает извиваться. Моррис вытаскивает топор — сталь скрипит о кость — и бросает на ковер рядом с вытянутой рукой Энди.
— Ну вот, — говорит Моррис. — Все кончено.
Ковер пропитался кровью. Стол спереди забрызган ею же. Как и одна из стен, как и сам Моррис. Кабинет теперь больше похож на скотобойню. Морриса это ничуть не расстраивает. Он совершенно спокоен. Вероятно, это шок, думает он, ну и что с того? Ему надо сохранять спокойствие. От волнения люди становятся рассеянными.