Кто освободил Прагу в 1945 г. Загадки Пражского восстания
Шрифт:
За движением танковых, артиллерийских, автомобильных и пехотных колонн противника внимательно следило командование фронта. По данным авиационной разведки, группы бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей наносили удары по танкам и артиллерии, создавая на дорогах пробки. Ввиду того, что встреч с воздушным противником не было, наши летчики-истребители совместно со штурмовиками бомбили и штурмовали живую силу и технику фашистов, а главное — подавляли зенитную артиллерию врага, препятствовавшую действиям штурмовиков. Попадая под удары нашей авиации, деморализованные гитлеровцы прекращали сопротивление, бросали орудия, танки, транспорт и сдавались в плен наземным войскам» {226} .
Пришлось
С утра 10 мая в расположении полков стали появляться американские танки. Американские офицеры требовали сдать оружие и отвести полки в указанные ими районы, где ожидать новых распоряжений. Командиры полков категорически отказались выполнить распоряжение американцев и заявили, что они не станут выполнять никакие распоряжения. Помимо своего командира дивизии. Американцы, не желая создавать конфликтов, уезжали, не вступая в споры. Полки же оставались на местах. Ожидая дальнейших событий в полной боевой готовности. После этого все вопросы стали разрешаться через штаб дивизии. В тот же день генерал Буняченко получил приказ от американского генерала разоружиться. Пришлось подчиниться безоговорочно. Части дивизии сдали оружие 10 и 11 мая» {227} .
По свидетельству офицера-власовца, «американцы принимали РОА как сдавшихся в плен. На роту оставлялось по 10 винтовок. Офицеры, впрочем, оставались при оружии. Нам был дан срок в 36 часов, в течение которого в штаб 11-й дивизии должны прибыть девять наших офицеров для окончательной сдачи наших частей. В течение этих 36 часов американцы прекращают всякие военные действия против нас. Никакой гарантии о нашей дальнейшей судьбе дано не было: эта судьба будет решаться в Вашингтоне политиками…» {228} .
Командующий РОА Власов с 8 по 11 мая пытался договориться с американцами в Пльзене о предоставлении власовцам политического убежища. 11 мая он «приехал в американский штаб и был помещен в замок Льнарж, возле Шлюссельбурга. В тот же день стало известно, что район, в котором была расположена дивизия, должен быть передан советским войскам, прибытие которых ожидалось буквально с часу на час.
Генерал Буняченко попытался связаться с американским командованием, чтобы добиться права перехода дивизии на американскую территорию, где и ожидать разрешения вопроса о судьбе дивизии. Попытка эта не увенчалась успехом. Дивизия должна была оставаться на месте, на нейтральной, вернее, еще не занятой советскими войсками территории. Это взволновало людей — что же будет дальше? Появились признаки морального разложения, дисциплина падала» {229} .
Под этим следует понимать то, о чем свидетельствует все тот же неизвестный офицер-власовец: «Переходное время было, в частности, использовано на добычу выпивки» {230} .
11 мая советские танки показались вблизи деревни Хводжианы, где размещался штаб 1-й дивизии РОА. «Господам офицерам» РОА пришлось срочно перебираться в близлежащий лес. Первым, у кого не выдержали нервы, оказался второй полк. Он поднялся по тревоге, как свидетельствует Артемьев, и выдвинулся к Шлиссельбургу, к американцам. Однако те «отказали дивизии в переходе на свою территорию и выставили танковые заслоны. Советские войска на утро должны были занять этот район. Наступавшая ночь давала возможность выиграть время только до утра. Советские части ночевали в 3—5 километрах от линии американских войск, возле которой, на окраине Шлюссельбурга, в сомкнутых колоннах беспомощно стояли полки Первой
Буняченко еще надеялся выиграть время до 12 часов 12 мая, зато среди солдат его дивизии безвыходность положения стала очевидной. И у некоторых из них появилась последняя надежда, что добровольный переход обратно к своим, даст хоть какую-то надежду на снисхождение за измену родине. Как подчеркивает Артемьев, так думали многие: «Надо было искать выход, и, по мнению многих, лучше перейти добровольно сейчас, чем через несколько часов оказаться взятым силой и быть выданным американцами. И, многие пошли… Поодиночке, по два, группами отделялись люди в темноте от своих колонн и, взвалив на плечи свои походные мешки, медленно, в полной подавленности и неуверенности направлялись в ту сторону, где находились советские войска» {232} .
По данным чешского историка Ауски, в ту ночь на советскую сторону ушло не менее 3—4 тысяч власовцев. А в 10 часов утра Буняченко вместе с начальником штаба выехали к американцам. С ними встретился офицер, который заявил: «Генерал очень сочувствует вам и вашей дивизии… Он хорошо понимает создавшуюся для вас тяжелую обстановку, но, к сожалению, принять дивизию в американскую зону он не имеет права. Он сделал уже все, что мог, но большего сделать уже невозможно… — По союзному договору все вражеские части должны принадлежать тем армиям, на территории которых они находятся. Дивизия же находится на территории, принадлежащей советской армии…
У вас еще много времени, — пояснил он. — Вы имеете возможность спасти своих людей, если распустите свои части и все будут пробираться на Запад небольшими неорганизованными группами, без оружия и в разные стороны. Для неорганизованного передвижения через демаркационную линию — запрета нет…» {233} .
Потом был разговор с Власовым, продолжавшийся не более 15 минут. Командующий РОА одобрил решение распустить дивизию, а прощаясь, заявил: «Надежды — бесполезны!»
Когда к 12 часам к Шлиссельбургу подошли советские танки, офицеры РОА были уже без погон. Буняченко находился в полном отчаянии. И виновато простившись с командирами полков, выехал в американскую зону. А 15 мая его и начальника штаба дивизии Николаева американские патрули передадут командованию 25-го танкового корпуса Красной Армии.
Командир первого полка А.Д. Архипов выдачи советским властям избежал.
Командир второго полка В.П. Артемьев умудрился бежать за линию демаркации и также избежал выдачи.
Командир третьего полка Г.П. Александров (Рябцев) после роспуска дивизии застрелился.
Командир четвертого полка И.К. Сахаров насильственной репатриации избежал.
Командир пятого (запасного) полка П.К. Максаков после роспуска дивизии захвачен опергруппой СМЕРШ.
Командир артиллерийского полка В.Т. Жуковский после роспуска дивизии добровольно сдался представителям СМЕРШ.
Командир полка снабжения Я.И. Герасимчук после роспуска дивизии застрелился.
Что же касается остальных власовцев (25 тысяч: армейский штаб, офицерский резерв, офицерская школа, 2-я дивизия РОА, запасная бригада, батальон охраны, строительный батальон и другие подразделения) то, в это время они находились под американцами в Кладенске Ровне — Фридберге, как военнопленные. После 26 мая 1945 г. в Баварии (Ландау). Позже начнется их выдача Советскому Союзу {234} .