Кто освободил Прагу в 1945 г. Загадки Пражского восстания
Шрифт:
Подходя к деревне Срны, еще издали мы увидели на ее окраине нарядно одетых людей. Из домов вышли все, от мала до велика. Селяне размахивали разноцветными косынками и самодельными красными флажками.
— Витезстви! Витезстви! (Победа! Победа!) — неумолчно звучало это долгожданное слово. Жители деревни рассказали нам, что по радио уже много раз передавалось сообщение о капитуляции гитлеровской Германии.
— Витезстви! Витезстви! Победа! Победа! На вечна часы! — неслось над деревней.
Возглас «На вечна часы!» означал «С Советским Союзом — на вечные времена!».
Чешские друзья сжимали нас в объятиях, целовали, кружили в вихре хоровода. У всех в глазах стояли слезы, но это были слезы радости.
В тот же день
Волнующим, трогательным был у нас, партизан гусовцев, день 18 мая. Впервые за полгода с лишним мы собрались все вместе.
Вспомнили пройденный путь — от десанта из 12 человек до бригады из 444 партизан — сынов и дочерей советского и чехословацкого народов. К этому числу надо прибавить еще около 1200 сотрудничавших с нами чешских патриотов, среди которых огромную роль играли члены народных выборов и бойцы ЦПС.
Наша горсточка десантников не продержалась бы и месяца, если бы не пользовалась постоянной поддержкой населения Высочины, которое с безграничной любовью относилось к великой Стране Советов и люто ненавидело фашистских поработителей.
Особо хочется сказать о женщинах. Сколько опасных заданий выполнили отважные связные Зденка Моравцова, Анежка Штулова! А разве можно забыть Ружену Балкову, Анну Юнову, Анну Главкову и многих других женщин!
И вот пришла пора расставания. Бригада расформирована. Мы поступаем в распоряжение военного командования. Чехословацкие товарищи возвращаются к мирному труду.
В скорбном молчании почтили собравшиеся память боевых друзей, погибших у деревни Лешковице, нашего дорогого командира Александра Васильевича Фомина. Вспомнили не дожившего до Победы Николая Шустова. Поговорили о Н. Химиче и Н. Кныше, которые ушли в другой отряд.
Сердечным напутствием провожал нас, советских партизан, комиссар Тума, прошедший с бригадой весь путь — от первого дня до последнего, так много сделавший для развертывания антифашистской борьбы на Высочине» {279} .
ИЗ ФРОНТОВОГО ДНЕВНИКА П.Н. ЛУКНИЦКОГО
«Часы торжества
В те дни штаб 2-го Украинского фронта находился в Модре, небольшом чехословацком городке у подножия восточных склонов Малых Карпат, километрах в тридцати от Дуная, и расположенной на левом ее берегу столицы Словакии — Братиславы. Специальные военные корреспонденты нашей центральной печати жили в разных предоставленных им городским самоуправлением квартирах, из числа тех, что были брошены бежавшими из города немецко-фашистскими оккупантами. Отсюда, из Братиславы, корреспонденты выезжали в нужные им части наших наступавших войск и в те окрестные городки или села, где дислоцировались различные управления и отделы штаба. В распоряжении каждого из корреспондентов имелись закрепленные за ними автомашины с шоферами, всегда готовыми выехать в любом направлении. Как спецвоенкор ТАСС, я имел в своем распоряжении двух сменных шоферов — гвардии старшину Эдуарда Агаджанова и сержанта Василия Шилова. Оба были моими самыми близкими в ту пору фронтовыми друзьями-товарищами…
7 мая 1945. Братислава
Сегодня, в предвидении новой волны наступления, на сей раз — на Прагу, ездили с Эдуардом Агаджановым за нарядом из Модры в Сенец, где расположен отдел снабжения горючим управления перевозок тыла.
Сенец — живописный городок на середине пути между Модрой и Братиславой. Мой новенький, темно-вишневый «ханомаг» шел с большой скоростью по великолепному шоссе, пересекающему вдоль склонов Малых Карпат южную Чехословакию.
Показалась нарядная, вся в курчавой зелени, украшенная трехцветными флагами деревенька. Девушка в нашей солдатской форме выбежала на дорогу, подняв руку, остановила нас — ей нужно было ехать в одном с нами направлении. Шофер — молодой старшина, чернобровый, красивый Эдуард Агаджанов, глянув на меня, резко затормозил.
Девушка — связистка полка — сразу же сообщила волнующую весть:
— Товарищ майор! Германия капитулировала перед всей Европой, и Прага взята, — только что слушали радио!
— Чье радио?.. Совинформбюро?
— Нет, товарищ майор, радиостанции Франции, Америки, Англии… Нашу волну не могли поймать!.. Насчет Праги я, конечно, не знаю, вам, наверное, виднее, а уж насчет капитуляции… это — точно… Подписали акт!..
Так от ефрейтора полка связи — от девушки, попавшей из Архангельска в прифронтовую деревню Чехословакии, услышал я первую весть о величайшем событии в мире.
Въезжаем в Сенец. Управление перевозок тыла. Подполковник Райков ничего не знает. Еще никто ничего не знает. Включаем радио, ищем… Другие приходят, — слухи, но ничего определенного.
К вечеру въезжаем в Братиславу, спешу «домой», где меня ждут «тассовцы»—прилетевший из Москвы Ратнер и фотокорреспондент Доренский. «Слышали?» — «Нет, не включали приемник»… Оба взволновались, включаем радио, тщетно пытаемся поймать Москву. Наконец какая-то наша станция — передает приказ… о взятии Бреслау…
Вечером десятки тысяч жителей города высыпали на улицы, жадно обмениваясь слухами об окончании войны. Чем ближе к ночи, тем более достоверными становились слухи.
Постепенно уясняем все. Завтра в три часа дня будут говорить Сталин, Черчилль, Трумэн.
На улицах крики: «Победа пришла! Война кончена!»
Один из шоферов сразу же исчезает и приносит где-то добытые две бутылки виноградного вина. Наспех едим, дружно поднимаем тост за Победу, затем, обжигаясь, пьем чай.
В квартире не усидишь, выскочили на балкон. Смотрим, как люди целуются, собираются толпами, бегают друг к другу в дома, выносят из подвалов вино. Внезапно где-то возле высящейся на холме древней крепости раздается треск пулеметной очереди. Повсюду в городе стихийно возникает стрельба в небо — из пулеметов, винтовок, пистолетов. Белые и красные огоньки трассирующих полосуют все небо. Если не знать причины этой стрельбы, можно подумать, что в городе происходит бой! Стрельба длится часа два, постепенно затихает… Давно уже ночь, но никак не удается заснуть! Пытаясь глубже осознать смысл необыкновенных событий, перечитываю сделанные мною в Модре выписки из политдонесения о действиях 7-й гвардейской армии. Это донесение помечено: «7 мая 5 часов 20 минут»:
«…Сегодня наши правофланговые соединения возобновили наступление, прорвали сильно укрепленную оборону немцев и к 16.00 продвинулись вперед на 5—6 км. Противник оказывает сильное огневое сопротивление…»
Приводятся имена награжденных за подвиги (старшина Тюпа Петр Федорович, красноармеец Пархоменко Яков Иванович и другие). Сказано, что противник стал поспешно отступать.
И далее:
«…Взятый в плен нашими бойцами солдат из 66-го мотополка 13-й танковой дивизии на допросе показал: немецкое командование за последнее время выделило специальные группы из фольксштурма, которые имеют задание отравлять пищевую воду, продукты, фураж и вино. Каждый снабжен пакетиком, в котором находится 100 граммов ядовитого белого порошка. Яд очень устойчив, не имеет ни запаха, ни вкуса. У людей указанный яд вызывает смерть через два-три часа. Яд был применен при обороне города Брно, населенных пунктов Пасау, Регенсбург. Политорганам даны указания усилить работу по повышению бдительности у личного состава…»