Кто попался в мышеловку?
Шрифт:
Как ему хотелось припасть губами к этому чувственному рту, пропустить между пальцами тяжёлые шелковистые пряди волос, сжать в пригоршнях тяжёлую грудь, спрятанную под скромной ночной рубашкой. Он представил себе ещё кое-что, прикрытое тонким батистом, и это кое-что непреодолимо манило его, заставляя мечтать о полном соединении с прекрасным телом.
Нет. Только не сейчас, когда она так на него сердита. Он мог бы силой возбудить в ней желание, и Лера подчинилась бы их взаимной страсти. Но позже она бы никогда не простила ему своей слабости. Львов очень нуждался во времени, чтобы
Как ни соблазнительна была картина спящей девушки, Кирилл заставил себя развернуться и выйти из комнаты.
На кухне его ждал остывший ужин. Львов улыбнулся. Несмотря на их разногласия, Валерия не забывала накормить всех домочадцев, даже своего обидчика. Ну, как он может отпустить от себя такую ответственную и одновременно страстную женщину. Львов тяжело вздохнул. Уже завтра этот лакомый кусочек сможет заполучить другой мужчина.
Аппетит у Кира совсем пропал. Он открыл холодильник и достал оттуда холодное пиво. Сделав несколько глотков, он вдруг подумал: а что будет, если он завтра заболеет? Может тогда девушка останется с ним дома и не пойдёт на это злосчастное свидание?
Допив большими глотками содержимое бутылки, Львов опять полез в холодильник и чертыхнулся — пива больше не было. И холодной воды — тоже. Кир нетерпеливо заглянул в морозильную камеру и вытащил оттуда ведёрко с мороженым. Взяв столовую ложку, Львов принялся запихивать в рот недельную норму своей дочери. Хотя его губы заледенели, а языка он не чувствовал вообще, Кир продолжал поглощать холодное лакомство, пока его не затошнило.
Видимо это ощущение слегка притормозило его азарт. Ну почему, собственно он решил, что Лера останется с ним дома? Он же не ребёнок, а Валерия ему не мать и даже не жена. Подумать только, до чего он докатился: взрослый мужик сидит ночью на кухне и давится мороженым!
В сердцах Львов выбросил остатки мороженого в мусорный ящик и отправился в душ. Горячей воды не было. Обругав возможных виновников этого неудобства, он открыл кран с холодной водой и зарёкся, больше никогда не есть мороженого.
…В воскресенье Валерия проснулась со странным ощущением тревоги.
Накормив Катюшу завтраком и посадив её в старую «Волгу» Львовых, девушка вернулась в дом с твёрдым намерением сейчас же отправиться к себе домой. В большой квартире было очень тихо. Только поэтому, проходя мимо спальни Кирилла, она услышала какие-то странные звуки, очень напоминающие стоны. Вначале она разозлилась, предположив, что Львов с самого утра развлекается с женщиной. А может даже с вечера. Валерия уже намеревалась пройти мимо, но неожиданно для себя передумала и заглянула в комнату, чтобы окончательно уверится в правильности принятого ею решения.
Лицо Кирилла отекло и горело. Глаза были закрыты, а дыхание — частое и прерывистое. Львова явно лихорадило. И, видимо, сильно, поскольку он был без сознания и в бреду выкрикивал охрипшим голосом отдельные слова. А ещё он жалобно стонал. Именно эти стоны заставили Леру подойти к огромной кровати.
Она приложила ладонь ко лбу Львова. Тот был очень горячим. И руки тоже. Кир неожиданно
Валерия осторожно убрала руку и отправилась искать аптечку. С трудом измерив метавшемуся Львову температуру, девушка не на шутку испугалась — серебристая змейка коварно подползала к сорока градусам Цельсия.
Лера уже собиралась вызвать бригаду «скорой помощи», когда Кирилл неожиданно открыл налитые кровью глаза и прошептал: «Пить».
Лера вскипятила чайник. Заварив больному липовый чай, Валерия заставила его полностью опорожнить большую чашку, а потом сообщила, что намерена вызвать неотложку. Кир крепко ухватил её за юбку и выговорил охрипшим голосом:
— Не смей никому звонить: ни врачам, ни родителям. Лучше принеси мне аспирин и термос с водой. А потом… можешь оправляться на своё свидание.
Львов снова впал в беспамятство.
Валерия некоторое время всматривалась в его лицо, напряжённо размышляя, потом тяжело вздохнула и стала звонить…сестре.
— Валерия, ты рехнулась окончательно и бесповоротно, — Валентина сидела в спальне своей сестры и потрясённо смотрела на неё. — Я не могу пойти на свидание с Ботаником вместо тебя.
— Можешь и пойдёшь, — Лера разложила на кровати свой скудный гардероб и обдумывала, во что бы можно было нарядить свою сестру. — Ты виновата передо мной за тот ужин, во время которого строила глазки моему кавалеру. Пришло время платить по счетам.
— А почему ты не можешь просто позвонить Навроцкому и всё ему объяснить?
— Что объяснить? Что я не могу оставить своего шефа дома одного, потому что у него высокая температура?
— Действительно, почему не можешь? Он не маленький. Вызови к нему врача или позвони его матери. Ты же не к нему нянькой нанималась.
— Во-первых, не нянькой, а гувернанткой. Во-вторых, он запретил мне беспокоить его родителей. Они — на даче, с Катей. А в-третьих, сегодня воскресенье, поликлиника не работает, в больницу ехать он отказывается, а семейным врачом ещё не обзавёлся, поскольку никогда прежде не болел.
— Всё равно ничего не понимаю. Отмени свидание.
— Не хочу, чтобы Женя подумал, что я к Львову неравнодушна, — задумчиво произнесла Лера и присела на краешек кровати.
— А ты — неравнодушна?
— Равнодушна, — соврала Валерия, но про себя решила, что добьётся такого отношения к шефу. — Поэтому, чтобы Навроцкий не волновался, ты пойдёшь на свидание вместо меня. С твоими актёрскими способностями, при условии, что не будешь жеманничать и наденешь мою одежду, вполне сойдёшь за свою родную сестру.
— Боже мой, я даже обсуждать с тобой это не должна! — Валя закатила глаза и откинулась на спинку кресла.
— И не надо. Лучше выбери себе что-нибудь из одежды.
— Я забираю назад своё синее платье, — тяжело вздохнула Валентина. — Твой Ботаник его уже видел. Но что мы будем делать с нашими волосами? Может, я скажу, что ты их покрасила, а завтра привезу тебе свою краску?
— Нет. Рыжей я не стану. Да и Женя может что-то заподозрить. Это не мой стиль. Лучше купить парик. Да, ещё я дам тебе свои запасные очки.