Кто придет на «Мариине»
Шрифт:
— Штурмфюрер, вы же знаете, что я здесь недавно.
— Достаточно давно, чтобы нести полную ответственность за безобразия, которые творятся у вас под носом. Выделите в помощь нам двадцать вахманов. Надо взять этих бандитов быстро и бесшумно…
— Он так и не сказал конкретно, в чем дело? — допытывался Еккерман.
— Нет, так и не сказал. Думаю, Шлихте знает больше. Подвезите меня в Бартенхауз.
— Послушайте, Отто, бросьте к черту эту службу. Вы прирожденный летчик и занимайтесь своим делом.
— Но я — солдат, Еккерман, я не могу просто так: взять и бросить.
— У вас сейчас есть прекрасный предлог подать в отставку.
— И вы думаете, меня отпустят?
— Должны… Послушайте, Отто, я говорю вам как друг. Вы знаете, что на Ялтинской конференции принято решение отдать под суд международного трибунала военных преступников? А кто к ним будет отнесен? Наверное, гестапо. Конечно, СС тоже не будут забыты.
— То, что вы говорите, для меня новость, Курт. Но так ли это? Ведь подобного прецедента не было в мировой истории.
— Не было, но будет. Ни Сталин, ни Черчилль, ни Рузвельт не откажутся от этой затеи. Мы им крупно насолили.
— Но вы говорите об этом так, будто мы уже капитулировали.
— Не будем, Отто, играть в прятки. Что нас может спасти? Чудо? Я в чудеса не верю, да и вы, наверное, тоже. Нас могла бы спасти только сверхбомба, но мы ее не получим, нас уничтожат прежде, чем мы сделаем ее.
— О какой сверхбомбе вы говорите?
— Вы хотя бы немного знакомы с физикой атомного ядра?
— Очень смутно.
— Впрочем, детали не так важны, а принцип очень прост: он основан на выделении гигантской энергии при расщеплении атомного ядра.
— Но, насколько мне известно, это удалось сделать еще десять с лишним лет назад итальянскому физику Ферми. Однако бомбы из этого не получилось.
— Верно. Но важно расщепить не одно ядро, а заставить осколки расщепленного ядра разбить другие ядра, а те в свою очередь расколотят следующие. Важно получить так называемую цепную реакцию.
— Так за чем же остановка?
— За многим. Большинство крупнейших ученых-физиков после тридцать третьего года эмигрировали, из светил остался один Гейзенберг, да и тот придерживается старых моральных установок.
— При чем здесь моральные установки?
— Видите ли, Отто, никто не знает, к чему приведет взрыв такой бомбы. Не вызовет ли цепная реакция, начавшаяся в бомбе, цепную реакцию, скажем, в атмосфере. Это страшная игрушка, попади она в руки наших руководителей, они, не задумываясь о последствиях, пустят ее в ход. У них нет другого выхода.
— Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Возможно. Я ведь тоже не специалист в этой области.
— Однако вы неплохо проинформированы.
— Я бы не сказал этого. Просто я недавно виделся со своим старым товарищем. Он — венгр, физик и работает сейчас у Гейзенберга.
— И он вам сказал…
— Он ничего не сказал, но я понял, что сверхбомбы в Германии не будет.
— Значит, мы обречены? Вы говорите страшные вещи.
— Тем не менее это логично, не правда ли?
— Пожалуй.
— Послушайте, Отто, уйдите с этой службы.
— Но если мы обречены…
— То лучше погибнуть в честном бою, чем быть повешенным как преступник, а еще лучше остаться в живых; разве такой вариант исключается?
— Но, даже если я не буду командиром охранного отряда, я ведь все равно не могу теперь уйти из СС.
— Войска СС и охранные части — это разные вещи. Я думаю, будет какая-нибудь дифференциация.
— Признаюсь, весь этот разговор для меня не очень приятен, оставим его.
— Как хотите, но я надеюсь, мы еще к нему вернемся, Отто.
Шлихте действительно знал кое-что об арестах. У него на руках был приказ с грифом «секретно», подписанный штурмбанфюрером СС Фриче. Он предназначался комендантам концентрационных лагерей, комендантам лагерей советских и французских военнопленных, коменданту особого польского лагеря, комендантам лагерей «восточных рабочих» округа Постлау, начальнику охраны «Мариине», начальнику охраны оружейного завода в Барте. В приказе говорилось, что в Постлау обнаружена подпольная интернациональная группа, готовившая вооруженное восстание в тот момент, когда войска союзников подойдут достаточно близко к городу. Эта группа опирается на массу сочувствующих среди заключенных Бартенхауза, советских и французских военнопленных, «восточных рабочих» и польских военнопленных офицеров.
Террористам удалось установить радиосвязь с английской радиостанцией (в Южной Англии) и в последнее время также с советской передвижной радиостанцией, находящейся где-то в Восточной Пруссии. Сеансы радиосвязи велись, как правило, во время тревоги французами, работающими на заводской радиостанции.
Готовя вооруженное восстание, члены подпольной группы связались с заключенными на оружейном заводе в Барте и получали оттуда пистолеты и ручные пулеметы, которые приходили на «Мариине» в гробах вместе с трупами, предназначенными для фабрики Боргварда.
«На сегодняшний день арестовано 65 террористов. Все сведения, могущие быть полезными в деле завершения этой операции, немедленно сообщать мне лично», — заключил Фриче вводную часть, и далее следовало:
«Приказываю: комендантам Бартенхауза и Барта, а также комендантам лагерей военнопленных, особого польского лагеря, лагеря «восточных рабочих», коменданту лагеря военнопленных французов, начальнику охраны «Мариине» производить ежедневные обыски всех вышеперечисленных категорий лиц как военнопленных, так и цивильных при выходе с завода, а также провести тщательный обыск во всех лагерях как военнопленных, так и гражданских лиц.
Начальника радиостанции «Мариине» Эрнста Бауера отправить в штрафной батальон на Восточный фронт.
Начальника охраны оружейного завода Барта оберштурмфюрера СС Томаса Липке отправить на Восточный фронт с переводом из СС в общевойсковое соединение.
Задержать представление на повышение в чине на командира первого охранного отряда штурмфюрера Енихе».