Кто проспал начало войны?
Шрифт:
Командующий войсками округа генерал-полковник Кузнецов
Член Военного Совета округа корпусной комиссар Диброва
Начальник штаба округа генерал-лейтенант Кленов».
(ЦАМО, ф. 140, on. 13 000, д. 4, л. 5.)
Согласно Директивам от 10–12 июня и приказу ГШ от 18 июня, все войска западных округов к 24.00 21 июня уже должны были прибыть в новые лагеря. Но фразу о «лагерях» из текста «Директивы № 1» вычеркнули, имея, таким образом, намерение привести в боевую готовность именно все части западных округов! И стрелковые дивизии первого и второго эшелонов, находящиеся в «лагерях», и механизированные
Таким образом, «Директива № 1» от 21 июня 1941 года действительно ставит задачу привести в боевую готовность «полная» все части западных округов, но в несколько другом смысле, чем это нам преподносили сначала Жуков, а потом и историки, что в погонах, что без. Но ведь до сих пор практически все историки, что «официоз», что «резуны», преподносят нам именно Жуковскую версию событий, полностью исключая Директивы от 10–12-18 июня о приведении в боевую готовность «повышенная» из описания последних предвоенных дней и повторяя вслед за «маршалами Победы» байку о том, что Сталин не дал им заранее привести в боевую готовность войска на границе.
Все эти споры можно будет прекратить, если приведенный выше черновик-оригинал («апокриф») докажет свою подлинность. Данная Директива изначально четко и ясно говорила и подразумевала следующее: «Все части расположенные в лагерях привести в боевую готовность», т. е. поднимать по тревоге в связи с угрозой нападения «22–23 июня». И даже если в дальнейшем слова «расположенные в лагерях» и были вычеркнуты, чтобы усилить значение данного приказа Наркомата обороны, все равно все становится на свои места! И всем старшим командирам в западных округах должно было быть вполне понятно, о каких войсках идет речь, кого требуется «приводить в боевую готовность» — если, конечно, они уже выполнили Директивы от 10–12-18 июня.
Наверняка в телеграмме-шифровке ГШ (Г.К. Жукова) «от 18 июня» ставится задача уже всем войскам западных округов, что имели (согласно Директив от 10–12 июня) дату окончания сосредоточения от 2 3 июня до 1 июля, закончить движение к полуночи 21 июня. И именно потому эта телеграмма ГШ от 18 июня скрывается всячески даже в наши дни МО РФ, что в ней наверняка не только ставится задача отводить от границы приграничные дивизии, но и фактически сообщается точная дата начала войны!
Эта дата и срок окончания выдвижения от границы на рубежи обороны (к 24.00 21.06) сообщается и приграничным дивизиям, и всем находящимся в движении дивизиям, идущим из глубины округов. Посмотрите еще раз, что показал командир приграничной, 72-й горнострелковой дивизии КОВО П.И. Абрамидзе о шифровке ГШ от 18 июня, какая ему была поставлена задача и в какие сроки он ее должен был исполнить:
«Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года»…
(Примечание. В армии не всегда используют слова «привести в полную боевую готовность», особенно в те годы, когда «в пехоте» было всего две степени боевой готовности — «постоянная» и «полная». Первая, по сути — «мирная», которую никто боевой готовностью не считал, и «военная» — настоящая. Достаточно было указать в приказе — «привести часть в боевую готовность», и командир вполне понимал, что от него требуется…)
Сначала директивами от 10–12 июня, а потом приказом от 18 июня эти задачи командованию округов и ставились — привести войска в боевую готовность и вывести их в полевые лагеря согласно Планов прикрытия или «прилагаемых карт». И им же ставилась задача закончить выдвижение в новые лагеря к полуночи 21 июня!
И приказ Наркомата обороны от 21 июня («Директива № 1»), имея в приказной части фразу «все части привести в боевую готовность», требует от командования округов самого простого — дать команду для частей, которые уже должны находиться в лагерях после 15–18 июня и которые уже должны быть в повышенной боевой готовности, поднять эти войска по тревоге! Времени для этих войск на приведение их в полную боевую готовность нужно немного — буквально считанные минуты и часы.
Вот почему вызывает удивление приказ Павлова по Западному округу. Получается, что Павлов просто сдублировал «Директиву № 1», тогда как от него требовалось дать одну короткую команду — поднять находящиеся в лагерях войска по тревоге? В крайнем случае, помимо короткого приказа командующий округом мог расписать в приказе по округу нечто, соответствующее условиям своего округа. Но что мог поднимать Павлов по тревоге, если у него практически все войска были разбросаны, кто по учебным центрам, кто по работам, кто по зимним квартирам? Но даже те, кто находился в полевых лагерях, такого приказа от Павлова своевременно не получили, как не все получили такие приказы в КОВО. Помните ли вы в воспоминаниях Баграмяна хоть какое-то упоминание о приказе-шифровке ГШ от 18 июня для приграничных дивизий, есть ли у него хоть слово о том, что за приказ войскам, «находящимся в лагерях», они отдали войскам округа под утро 22 июня? Нет ничего подобного. А ведь «Директива № 1» после получения в Киеве «приказа Наркомата» по КОВО тоже должна была быть, и она наверняка существует!
Получается, что в округах, особенно в Белоруссии, вместо своего приказа примитивно дублировали «Директиву № 1», порождая нечто вообще несуразное — войска-то в большинстве своем находились либо на марше, либо на зимних квартирах. При этом саму «Директиву № 1» в том же КОВО умудрились получать и расшифровывать с 00.30 почти до 2.30 часов ночи, так, что в частях ее получали уже под обстрелом. И многие командиры, получая ее, были в шоке — им предстояло действовать по принципу «хватай мешки, вокзал уходит». Но ведь эта директива предназначалась не комдиву или комкору, и даже не командарму, а именно Командующему округом, который и должен был на ее основе издать приказ для армий и корпусов округа — короткий приказ-команду.
Помните, как адмирал Кузнецов описал состояние Сталина, когда вроде бы четко запущенный им и Тимошенко с Жуковым механизм приведения в боевую готовность, дал не просто сбой, а привел к катастрофе?
«..И.В. Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле… он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут… дать надежный отпор врагу…»
«Сигнал боевой тревоги», этот самый приказ Наркомата обороны командованию и военным советам западных округов — это и есть та самая «Директива № 1», что была составлена в присутствии Сталина вечером 21 июня и поступила в округа для войск, находящихся в полевых лагерях согласно планов прикрытия, сразу после полуночи 22 июня. Командованию западных округов только и оставалось, что выдать свой приказ по округу и короткий приказ-команду в каждую армию, корпус и дивизию. Подъем по тревоге и приведение в полную боевую готовность войск, находящихся в лагерях в состоянии повышенной боевой готовности, в этом случае потребовали бы немного времени, и для этого и нужен был дежурный по роте, что дурным голосом заорал бы в спящем палаточном городке: «Рота подъем!!!»
В КОВО, например, для резервных корпусов и дивизий все-таки отдали такие приказы — наподобие вот этого «Боевого распоряжения» командирам 24 мехкорпуса и 45-й танковой дивизии КОВО:
«22 июня 1941 года.
С рассвета 22.06 немцы начали наступление. Бой идет на границе.
Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года.
Командующий войсками КОВО генерал-полковник Кирпонос
Член ВС КОВО корпусной комиссар Вашугин