Кто развязал Вторую Мировую? Настоящие «поджигатели войны»
Шрифт:
Россия направила в Польшу свои войска — официально как союзников законного короля. Уже к середине июня русские контролировали практически всю территорию Речи Посполитой. Что же касается Пруссии, то вместо «взаимопомощи» сомнительным польским инсургентам она предпочла иметь дела с солидным, самостоятельным государством — и предложила России новый раздел Польши, который и состоялся 9 апреля 1793 г. На этот раз Россия получила Белоруссию (Минск, Слуцк, Пинск) и Правобережную Украину, а к Пруссии отошли Гданьск, Торунь, Познань и значительная часть Великой Польши.
Уязвленное самолюбие шляхтичей не могло смириться с национальным унижением, и 13(24) марта 1794 г. страну охватило восстание под предводительством Тадеуша Костюшко. Реакция понятная и, без всякого ерничанья, вызывающая уважение — пусть безнадежно опоздав, но поляки все же попытались спасти независимость своего государства.
Памятник Тадеушу Костюшко и его солдатам в Мацеевицах
Сперва восставшим сопутствовал успех: 6(17) апреля они заняли Варшаву, устроив там беспощадную резню русских. Конечно, современная польская история об этом прискорбном событии стыдливо умалчивает — но этот факт подтверждают независимые источники, например секретарь прусского посольства в Варшаве.
Однако 14 августа 1794 г. в Польшу во второй раз (и опять — отнюдь не в качестве туриста) прибыл Суворов, и лавочка закрылась. Поляки начали терпеть одно поражение за другим, под Матеевицами объединенными русско-прусскими войсками Фер-зена была разбита польская полевая армия (раненый Костюшко был взят в плен русскими гусарами), и 24 октября (4 ноября) Суворов взял штурмом Прагу — укрепленное предместье Варшавы, после чего конфедераты сложили оружие и капитулировали. За этот успех Александр Васильевич был произведен в генерал-фельдмаршалы и назначен главнокомандующим русскими войсками в Польше.
Взятие Праги в позднейших польских околоисто-рических изысканиях обросло душераздирающими подробностями. Как русские гренадеры насаживали на штыки грудных детей и с дьявольским хохотом вспарывали животы беременным варшавянкам, и прочими жуткими сценами насилий и ужасов. То, что ничего подобного не было, не нуждается в доказательствах. Военная пропаганда она и есть военная пропаганда. Но то, что эти жуткие байки дошли до наших дней, говорит о том, что полякам есть за что платить по русским счетам, и россказни о зверствах суворовских солдат есть способ эти счета как-то аннулировать. И особенно прискорбно, что подобные бредни с удовольствием подхватывают иногда и «россиянская демократическая» пресса, и псевдоисторическая наука. Не пороли в детстве этих писак, а зря!
В октябре 1795 года состоялся третий (и последний донаполеоновский) раздел Польши. Россия получила Западную Волынь, Западную Белоруссию (где жили уже главным образом униаты), Виленский край и Курляндию (где тоже православными и не пахло). Исконно польские земли были поделены между Австрией и Пруссией. Станислав Август Поня-товский отрекся от престола. Речь Посполитая прекратила свое существование.
Россия по первым трем разделам Польши не получила ни пяди собственно польских этнических территорий.
Эпитафией на надгробном камне Первой Речи Посполитой могут стать слова поэта и участника войны 1812 года Федора Николаевича Глинки (между прочим, по происхождению литовского шляхтича): «Тем ли думать о свободе, которые, раздвинув прежде на столь обширное пространство пределы земли своей, лежащей по несчастию в самой средине Европы, и огорчив через то большую часть держав, вдруг предались праздному бездействию извне и раздорам внутри? Роскошь, пороки и нововведения нахлынули к ним со всех сторон. Древние нравы истлели. Твердость духа развеялась вихрями нового образа жизни. Народ оцепенел. Вельможи уснули. Но государство, засыпающее на цветах, пробуждается обыкновенно бурями. Нет! Не это земля свободы!.I»
Глава 2. Под чужими орлами (1795-1918)
Когда в июне 1812 года в пределы России вторглась Великая Армия, среди войск стран — сателлитов Бонапарта (Герцогство Варшавское формально было самостоятельным государством под «патронажем» Французской империи) польский контингент оказался самым многочисленным, превосходя своим многолюдством полки и бригады десятка немецких «союзных» княжеств, королевств и прочих кур-фюршеств. В поход под командой маршала Поня-товского (справедливости ради надо отметить, что польский главком стал маршалом Франции через год после Русской кампании), родственника последнего польского короля, двинулась вся полевая армия герцогства Варшавского. А это ни много ни мало 17 пехотных и 16 кавалерийских полков общей численностью в 60 тыс. солдат и офицеров. Надо отметить, что в русской армии полков, сформированных в бывшей Польше, было впятеро меньше! Еще около 10 тыс. насчитывали польские формирования, включенные в состав собственно французской армии: 1-й уланский полк Конной гвардии, 8-й уланский полк, а также 4 полка поля-ков-ветеранов — так называемый «Легион Вислы», входивший в Молодую гвардию Наполеона.
Маршал Юзеф Понятовский
Кроме того, на оккупированных территориях Литвы и Белоруссии, спешно провозглашенных «Великим княжеством Литовским», были сформированы воинские части из местных поляков и белору-сов-католиков общей численностью около 20 тыс. человек, в том числе и 3-й уланский полк Конной гвардии. Создание последнего должно было подчеркнуть доверие, оказываемое Наполеоном местной литовской (то бишь белорусской) шляхте.
Большие надежды Наполеон возлагал на использование польской легкой кавалерии, имевшей богатую историю сражений и побед. Однако польские кавалеристы не отличились особой храбростью и расторопностью. Уже в начале войны в авангардных кавалерийских боях при Мире 9 — 10 (21 — 22) июля и Романове 14(26) июля дивизии генералов А. Рож-нецкого и Я. Каминского были наголову разбиты казаками Платова, прикрывавшими отступление армии генерала Багратиона.
Особенно бесславно закончился боевой путь сформированного бригадным генералом Ю. Конопкой 3-го гвардейского уланского полка, который был без особых усилий уничтожен 20 октября в Слониме русским рейдовым отрядом генерал-майора Е.И. Чаплица. Литовские гвардейские уланы были даже не перебиты и не взяты в плен, а просто разбежались.
Впрочем, во многих случаях польские войска, вновь, казалось, обретшие Родину, дрались за интересы своего нового хозяина храбро и упорно, проявляя недюжинную смелость и отвагу. Польская кавалерия вообще считалась в армии Наполеона идеалом этого рода оружия, а польская пехота проявила массовый героизм в Смоленском сражении, понеся в нем огромные потери. Да и в Бородинском сражении поляки отнюдь не отсиживались в обозах — в том сражении они потеряли до 40% своего состава. Польские пехотинцы дивизий Я. Домбровского и Ж. Жирара отличились и при трагическом отступлении «Великой армии», в частности на Березине, прикрывая переправу своих товарищей по оружию.