Кто с тобой рядом
Шрифт:
– А нет чего покрепче? Может, водочки?
– Конечно, – улыбнулась Анна, подумала, что и ей не помешает расслабиться. Обрадовалась предложению. Достала из холодильника початую бутылку «Царской золотой» и поставила на стол. Стала нарезать колбасу, сыр, затем разлила водку по стопкам.
– Давай за наших мужей, – предложила Эльвира, – пусть на фронт их не возьмут, но им и здесь не сладко приходится!
– Давай! – согласилась Анна и стала пить маленькими глотками, стараясь не морщиться.
Эльвира махнула содержимое стопки в рот и стала
Тепло проникло в организм Анны, она откинулась на стул, расстегнула ворот кофточки. На шее блеснул подаренный мужем золотой кулон.
– Интересная подвеска, – заметила Эльвира, – кто там изображён – спортсменка?
– Это Ника, Богиня победы, муж подарил, когда я со спортом завязала.
Эльвира привстала разглядывая:
– Девушка с факелом? Я видела другие изображения.
– Да, – согласилась Анна, – бывает с венком или мечом! Я в интернете смотрела. Виктор даже собирался мне ещё прикупить в подарок для коллекции.
– Ясно, – заулыбалась Игнатьева, – значит любит!
Анна смущённо мелко закивала.
Застолье продолжилось, болтали о всякой ерунде.
Постепенно беседа становилась задушевной. Женщины разоткровенничались.
Игнатьева рассуждала сама с собой:
– Волнуюсь я за Олега. Молоденький он у меня. Чувствую, никак не может освоиться в отделе у вашего мужа. На земле проще было, и я рядом. Мы с ним вдвоём живём, он у меня и за мужа и за детей. Хожу за ним как за маленьким, он хоть и большой, но такой ещё глупый, во всём надо помогать, подталкивать!
Анна пожала плечами:
– Мой муж меня не спрашивает, сам всё решает. Да и некогда мне ему советовать, с детьми бы разобраться. Но чувствую, Виктор постоянно волнуется за нас, жалеет, – в душу проникли воспоминания, глаза Анны наполнились влагой.
– Ну, давай ещё по одной на посошок, и я поеду домой, – предложила гостья.
– На машине? – удивилась Анна.
Эльвира махнула рукой:
– Да, под окном стоит. Муж купил себе, а на права сдать не может, вот я и катаюсь.
Анна продолжала вопросительно глядеть на собеседницу.
– Наливай, наливай, прокуроров не трогают! – добавила та.
Анна наполнила стопки. Чокнулись. Эльвира опрокинула водку в рот и пошла в коридор твёрдой чеканящей походкой, застёгивая большие пуговицы пальто.
Анна не выпила, поставила стопку на стол, двинулась следом.
Прощались перед дверью сердечно с поцелуями в щёки, точно лучшие подруги.
Рыков в квартире появился за полночь.
Дети спали. Жена с закрытыми глазами, одетая в лёгкую ночную сорочку, лежала в постели, прикрывшись одеялом. В ушах белели капельки наушников. Слушала остросюжетную книгу, но мысли уводили её от содержания совсем в другом направлении. Собственный детектив был ближе сердцу, щемил, не давал покоя, затмевал придуманные интриги автора, делал их наивными и неубедительными.
Горел ночник.
Сняв чёрное короткое пальто и обувь, Виктор сразу прошёл в спальню, наклонился и поцеловал
– Привет, любимая! – удивился, что она не вздрогнула – значит, не дремала, прислушивалась, ждала. Залюбовался её профилем, ощутил нарастающую в душе нежность за преданность семье, отречённую карьеру, заботу и ласку.
Насилу оторвал взгляд, сходил в ванную. Есть не стал – был сыт, вернулся и стал раздеваться, быстро юркнул в нагретое женой пространство, прижался к горячему женскому телу. Коснулся рукой гладкого упругого бедра, ощутил кружевную материю – значит, секса не будет. Да он и сам не очень хотел, слишком устал за праздник. Положил голову жене на грудь, точно извиняясь за шкодливость.
Анна, не поворачиваясь, с тревогой спросила:
– Ты был в военкомате? Разговаривал по поводу сына?
– Военкома не было, – соврал Виктор, – завтра созвонюсь, заеду.
– Стакан опрокинуть успел, а о сыне некогда подумать?
– Милая, сегодня же День уголовного розыска! Ну что ты опять по-занзибарски?
Анна вынула из ушей телефоны, положила на тумбочку:
– Поздравляю! Какая вам разница, праздник или нет, лишь бы стакан во лбу. Жена Игнатьева дочку привезла, за мужа своего волнуется, что он общего языка с вами найти не может!
– Да ещё как может! Покруче нас бухает, – усмехнулся Виктор. – А что, Антон ещё не передумал идти на фронт?
– Передумал… – съехидничала жена. – Бронежилет ищет. Ботинки с каской и фляжкой где-то достал, вон зайди в его комнату – целый арсенал, чего там только нет. Точно третья мировая начинается! Может, не успеет? Президент обещал быстро закончить…
– Быстро… – зло прервал её Виктор, лёг на спину, заложил руки за голову, – у нас приказ пришёл, тоже ребят отправляем за порядком там смотреть. Давай спать, утро вечера мудреней.
– Пойду попью воды, – сообщила жена, встала с постели.
Её ночнушка задралась сзади, и Рыков увидел непривычно сморщенные ягодицы Анны, дряблые ляжки. С горечью подумал – почему он не обращал внимания на её тело, когда оно было молодым, упругим и налитым свежестью? Наверно, принимал это как должное, достоинств не замечал, молодой был. Вот так всегда: что имеем – не ценим, потеряем – плачем. Быть может, от этого и её раздражение. Наверно, и он уже не Аполлон. Душу наполнила щемящая жалость к жене, захотелось обнять её крепко.
– Господи, что за время, – запричитала жена, возвратившись, – сын медицинскую академию бросает, на фронт рвётся, дочка с плакатами стоит на митингах против войны. Муж вечно пьяный шатается непонятно где…
Она залезла под одеяло, не успев договорить, Виктор крепко обнял её, обиженно прервал:
– Ну ладно тебе в праздник-то, – провёл рукой по небольшой упругой груди Анны, почувствовал кулон, который подарил ей, когда она завязала с боксом. Обвил тело руками, сильно прижал к себе. Почувствовал, как тело жены стало тихо содрогаться, заходиться в истерике от внутреннего плача. Анна начала всхлипывать: