Кто сильней себя
Шрифт:
Поезд всё шёл и шёл, вернее, катился по рельсам, и Ленинград был уже где-то очень далеко. Зато начинались всякие события в вагоне и в природе за окошком. Там лежали на берегу озера тысячи загорающих людей. Велосипедист ехал по тропинке один-одинёшенек, причём неизвестно куда и зачем. Ещё пролетали мимо зелёные пейзажи. Ветер тормошил волосы. В общем, красота и приволье на всём пути…
Между прочим, в пионерский лагерь ехали разные ребята. Одни были поменьше, другие, наоборот, перешли в седьмой или даже восьмой класс. Эти взрослые пели песни и шумели отдельно. А малыши пока не знали
Ну, сперва у одного мальчика на голове была панама, порядок. А потом он высунулся в окно, и панама улетела. Все, конечно, засмеялись такому фокусу, а парень, конечно, заревел, как ужаленный. На суматоху прибежала Галя. Она узнала, что приключилось, и сердито сказала:
— Стыдно радоваться чужой беде! Ой как стыдно!
Кому сделалось стыдно, тот сразу кончил смеяться. И даже нашёлся один — небольшого роста, кругленький, по фамилии Смирнов, но бойкий. Он встал перед тем, который ревёт без панамы, и говорит:
— Чепуха, мелочи жизни, ты не робей! У меня в чемодане целых две шляпы. Белые, от солнца. Я тебе одну подарю. Насовсем.
Парень вытер кулаком слёзы. Потом хорошенько разглядел Смирнова. Потом вздохнул, как паровоз.
— А не обманешь? — спрашивает.
— Ты что?!
Смирнов ужасно удивился. Он просто опешил, как говорят. Зачем нужно обманывать, если панамки у него две, а голова только одна, между прочим. И вообще, для чего обманывать? Смирнов сказал всё это зарёванному парню, и тот сказал, что понял, и перестал вздыхать.
Тогда Галя спокойно перешла к другим, потому что здесь наладилось, а другие дрались тем временем. Один был Максим, второй — в полосатой рубашке и по имени Костя. Они дрались из-за окна: кому нужней глядеть на местность, которая там виднелась. Когда Галя вставила между ними девочку, то оказалось: можно глядеть даже втроём — и не тесно. Просто чудеса!..
А недоверчивый парень окончательно поверил Смирнову. И он подумал про себя: как хорошо улетела шляпа. Кто-то найдёт, обрадуется. Интересно: кто? И кому он скажет «спасибо», если поезд умчался, уже не догнать?
— Хочешь конфет? — предложил Смирнов в эту минуту.
Парень кивнул и снова подумал, как хорошо улетела панама.
Будь он в панаме, его и не заметили бы даже, как всегда. Он обо всём этом поразмыслил, а потом и говорит:
— Давай с тобой дружить.
— Давай, — говорит Смирнов. — Тебя как звать?
— Вовик.
— А меня Коля. Очень приятно!
— А мне нужно влияние, — странно говорит Вовик. — Будешь на меня не дурно влиять?
— Может, споём? — Коля предлагает.
— Не, мне слон на ухо наступил.
— Может, побегаем по вагону?
— Без толку, — Вовик говорит.
— Так что же нам натворить вместе?
— Хочешь, подари мне чего-нибудь ещё.
Ну, ладно. Сначала Коля Смирнов поделился с Вовиком конфетами. Потом Вовик взял у Коли прожигательное стекло. Потом Коля дал Вовику складной ножичек — поносить на время. А Вовик хотел предложить новому другу самое лучшее, но у него ничего такого не нашлось.
Тут освободилось местечко у окна, и они оба пристроились,
Поезд шёл как раз мимо станции, и Коля сказал:
— Это станция. А мы едем дальше. Наша станция другая, понял?
Поезд загрохотал по мосту, и Коля закричал:
— Это мост! А внизу речка! А в речке рыба!..
— И вода! — крикнул Вовик очень довольный.
Посмотрели остальные ребята, как хорошо быть вдвоём, и решили заводить товарищей, пока не поздно. Юля Цветкова, например, выбрала себе подружку из девочек. Она была вся такая чистенькая, прозрачная, хрупкая, с бантом на голове. Она сидела очень прилежно и даже ни разу не пробовала пробиться к окошку. Юле девочка, конечно, понравилась. Юля любила беззащитных и робких, потому что они хорошие люди, а ещё потому, что за них можно вовсю переживать.
Вот Юля подсела к этой девочке на скамейку и говорит:
— А я знаю, кто ты. Сказать?
Девочка вроде бы испугалась.
— Кто? — спрашивает тихонько и ресницами — хлоп, хлоп.
— Ты — Вера. Правильно, Вера?
— Да, — говорит Вера. — Откуда ты знаешь?
— От верблюда, — Юля смеётся. — Я ещё много могу угадать. Ты первый раз в лагерь едешь. Ты хорошо учишься. Ты побаиваешься мальчишек. Я ещё много могу угадать!
Вера совсем растерялась, просто не на шутку. Она растерянно посмотрела по сторонам, а затем спрашивает Юлю шёпотом:
— А что у меня в чемоданчике, знаешь?
— Знаю, — говорит Юля, посмеиваясь.
— Только ты, пожалуйста, никому не рассказывай, — просит Вера. — Я тебе потом покажу. Я никогда с ней не расстаюсь, потому что она без меня скучает. Правда-правда! Её Катя зовут…
— Да знаю, знаю, — всё твердит Юля, хотя про Катю узнала только сейчас. — И нечего стесняться, — говорит дальше. — Кукла — друг человека не хуже собаки. А теперь давай угощать: ты меня, я тебя.
Вера, конечно, согласилась, и они достали вкусные припасы и начали их подъедать. Это было очень весёлое занятие! Сладостей получилась целая горка. Девочки раскапывали в ней что поинтересней, наперебой потчевали друг друга и пищали от удовольствия, тоже наперебой:
— Ой, «Красная Шапочка»! Ой, видишь, «Белочка»! Возьми — маленькая шоколадка! — и отправляли всё это прямо по назначению, в рот.
Ещё одна одинокая девочка сидела там напротив. Она сидела, глядела на Юлю с Верой — как им чудно живётся. Потом она едва не упала со скамейки от зависти. Наконец собралась с духом.
— Примите меня, — говорит. — У меня вот: печенье, мармелад…
Тут один мальчишка рядом как закричит:
— Что-то я проголодался! — С этими словами он вынул из мешочка «Алые паруса» бутылку лимонада. А другой вынул колбасное колесо и яйца. А ещё другой — варенье в банке, пирожки, бутерброды, яблочный сок. Ох, чего только не оказалось у ребят на дорогу! Они сложили весь провиант в кучу к Юле — она разрешила. И вышла уже не горка, а преогромная гора, невероятная гора! И все её клевали, ели разное по вкусу, как старые знакомые. И все разговаривали, смеялись, заводили тут же лучших друзей. На шум бежали новые люди и добавляли всё новое продовольствие. Конфеты, клубнику, сухофрукты — не перечтёшь!..