Кто следующий? Девятая директива
Шрифт:
— Из тех скромных отрывков информации, которые долетели до меня, у вас едва ли один человек на десять тысяч догадался бы, что существует какой-то заговор.
Лайм пожал плечами. Ему бросалось в глаза, что лестные слова Саттёртвайта не соответствовали выражению его лица. На этом лице было написано неизгладимое высокомерие, надменность блестящего, но бестактного ума, презирающего тех, кто не достиг подобных интеллектуальных высот. Саттертвайту, этой мозговой машине, был сорок один год. Он носил очки с толстыми линзами, в которых его глаза увеличивались до пугающих размеров, и одевался с преднамеренной небрежностью, так что его внешность казалась вызывающе
— Итак, — сказал Саттертвайт, — что вы можете сказать?
— Пока не слишком много, если говорить о террористах. Мы обрабатываем их.
— Резиновыми шлангами, я думаю.
Эта реплика была, пожалуй, данью риторике. Лайм не отреагировал на нее. Саттертвайт продолжал:
— Картотека АНБ [4] идентифицировала для вас главаря — того, кто стоит за спиной этих шести. Вы знаете, кто он такой? Юлиус Стурка.
Услышав имя, Лайм почувствовал волну гнева, приливающую к лицу, которую не мог сдержать. Саттертвайт заметил это и вскочил, но Лайм опередил его:
4
АНБ — Агентство национальной безопасности.
— Я никогда не встречался с этим человеком. Пятнадцать лет назад он работал в той же части света, что и я, вот и все.
— Он был офицером Алжирского ФИО. [5] Во время всей этой кутерьмы вы были в Алжире, — парировал Саттертвайт. — Этот самый Стурка — кто он такой на самом деле?
— Армянин, я думаю, может быть, серб. Мы так и не узнали наверняка. Это его не настоящее имя.
— Балканец и смуглый. Все это напоминает Эрика Эмблера.
5
ФНО — Фронт национального освобождения — политическая организация, руководившая борьбой за национальное освобождение Алжира, с 1962 года — правящая партия страны.
— Я думаю, он представляет себя именно так. Джентльмен удачи, пытающийся в одиночку перевернуть мировой порядок.
— Но не самонадеянный новичок.
— Нет, если не считать того, что он еще не нюхал пороха, когда получил чин подполковника в ФНО. Как я уже сказал, я ни разу его не видел. Вероятно, ему за сорок. У нас есть один нерезкий моментальный снимок — и мне не известно о существовании каких-либо других фотографий. Он не любит позировать. Но назовите мне любую войну за освобождение на протяжении последних десяти лет, и он скорее всего фигурирует в ней. Не на самой верхушке, но и не как исполнитель черновой работы.
— Наемник?
— Иногда. Не всегда. Возможно, его просто наняли для проведения операции, ноу нас нет пока доказательств, подтверждающих это. Более вероятно, что он действует по собственной инициативе. Иногда, в течение нескольких последних лет, он работал с кубинцем по имени Рива. Но никаких следов Ривы в этом деле нет. Пока нет.
— У него много приверженцев? Странно, если это так, — я никогда о нем не слышал.
— Он работает по-другому. Сколачивает одну-две небольшие группы и наносит удары по жизненно важным центрам правительства, которое он пытается свалить. В Алжире у него, по-моему, было не больше двадцати солдат, но все они являлись профессионалами высокого класса. Причинили больше вреда, чем некоторые полки.
— Для человека, который никогда не встречался с ним, вы слишком хорошо его знаете, не так ли?
— Я должен был поймать его. Мне это не удалось.
Саттертвайт облизнул верхнюю губу с видом умывающейся кошки. Он поддернул на носу очки и без всякого выражения наблюдал, как Лайм закуривает сигарету.
— Вы надеетесь схватить его сейчас?
— Я не знаю. Все подняты на ноги.
— Вы предупредили другие агентства? Другие страны?
— Да. Вероятно, он еще в Штатах — во всяком случае, у нас есть основания считать, что он был здесь прошлой ночью.
— Вы имеете в виду, здесь, в Вашингтоне?
— Он оставил визитную карточку.
— Того вашего агента, который был убит?
— Именно так.
— Откуда вы знаете, что это его визитная карточка?
— Он был одним из тех, кто раздул восстание на Цейлоне несколько лет назад. Правительство использовало различные меры для его подавления — внедряло своих агентов в ряды мятежников, выделяло лидеров и убивало их. Цейлонские повстанцы вынуждены были прибегнуть к решительным мерам для своей защиты. ПО информации АНБ, именно Стурка занимался выявлением агентов правительства — зверски убивал их и оставлял тела с вырванными языками и сердцами в общественных зданиях. Это было предупреждением — посмотрите, что случается с информаторами, которые внедряются в наши ряды.
— Теперь я понимаю, что вы называете визитной карточкой, — показал головой Саттертвайт. — Боже, эти люди совсем из другого теста. — Он снял очки, тщательно протер их и, прищурившись, на вытянутой руке повернул к свету. К удивлению Лайма, у него оказались маленькие, близко посаженные глаза. У переносицы остались красные впадины.
Саттертвайт придирчиво осмотрел очки и снова надел, время от времени поправляя их около уха. Лайм впервые имел личный контакт с этим человеком, это был один из немногих случаев, когда он вообще видел его: Саттертвайт не часто появлялся на телевидении или в других общественных местах. Он был главным советником президента и обладал колоссальной властью, но оставался одной из тех невидимых фигур, о которых пресса обычно пишет: «высокопоставленный источник в Белом доме».
— Хорошо, — произнес Саттертвайт с задумчивым видом. — Стоит ли разыгрывать оскорбленное достоинство? Кругом такая путаница, не так ли? Одна из самых мощных систем мира, и они с такой легкостью выбили нас из колеи. Маленькие группы легко достигают своей цели, если правильно выбирают точку нанесения удара. Эти террористы используют любое оружие, которое попадается под руку; они вербуют дураков, которые готовы принести себя в жертву во имя неясной цели, и они знают, что мы всегда находимся в невыгодном положении, так как инициатива не на нашей стороне.
— Это отпугивает многих профессионалов, — сказал Лайм. — Профессионалы не дают себя поймать. Терроризм — занятие для дилетантов. Им редко удается скрыться, и они хотят кончить как мученики — на такое идут только дилетанты. Они не думают об ответном ударе, их не беспокоит даже мысль, что ответный удар оставит от них мокрое место.
— И здесь мы столкнулись с худшим из возможных вариантов, не правда ли? Группа готовых на самопожертвование дилетантов, которыми командует и управляет профессионал, держащий все нити в своих руках. По правде говоря, — сказал Саттертвайт, — мне кажется, нам здорово прищемило задницу.