Кто стоит за дверью
Шрифт:
— А о чем?
— Как о чем? О моем движимом и недвижимом. Кому все достанется?
— Ты же составила завещание. Наследникам. Если к тому времени они не перебьют друг друга.
— Но ведь это ужасно! Я не хочу этого! — вскричала Лора. — Не хочу! Они показали себя. Подонки! Убийцы!
— Так давай поженимся и заведем ребенка. Можно, и наоборот.
— Все можно! Все! — потрясая руками, восклицала она. — Но вдруг меня завтра не станет?!
— Хватит болтать чепуху. У тебя просто разыгрались нервы.
— Нервы, нервы. А вдруг
Ольгерд посмотрел по сторонам, чтобы не выругаться.
— Сколько тебе можно повторять? Все достанется им. Ведь ты составила завещание.
— Не хочу им! — взвизгнула Лора. — Не хочу! — забилась она в истерике.
— Успокойся! — схватил ее за руки Ольгерд и усадил на диван. — Успокойся! Ты сейчас можешь составить проект нового завещания, и завтра мы поедем и заверим его у одного моего знакомого нотариуса. Правда, придется ему как-то объяснить, что ты жива.
— Если он твой знакомый, то с ним можно договориться, не вдаваясь в подробности. Пусть заверит завещание без моей подписи. Ты привезешь мне бумаги, я прочту и подпишу.
Ольгерд задумался.
— Не знаю. Вряд ли он пойдет на это.
— Значит, заплати ему столько, чтобы пошел.
— В принципе попробовать можно…
— Необходимо! Пойми, новое завещание придаст мне уверенность. Я уже придумала, кого сделаю наследником.
— Интересно услышать.
— Мэрию Москвы.
Ольгерд захлопал глазами.
— Я хочу, чтобы после моей смерти был создан фонд моего имени для награждений за выдающиеся достижения в культуре.
— Что-то наподобие Нобелевской премии, я правильно понял? — сдерживая смех, спросил Ольгерд.
Лора сама улыбнулась, но ответила серьезно:
— Правильно.
— Ильховская премия. Нет, лучше премия имени Ильховской, — произнес Ольгерд, встал и подхватил Лору на руки. — Хватит себя хоронить. Как тебе не надоест. Все надо завещать нашему ребенку. Кончай принимать таблетки и через девять месяцев у тебя будет самый лучший наследник.
Лора погладила его по волосам, пристально посмотрела в глаза и вздохнула.
— Все-таки давай сделаем, как решили. И параллельно будем заниматься наследником.
— Как пожелаешь. Исполню твой очередной каприз. Каким числом датировано твое завещание на имя друзей?
— Пятнадцатым маем.
— А когда ты отбыла во Францию?
— Шестого июня.
— Угу… — Ольгерд взял календарь. — Скажем, двадцать девятого мая ты передумала и составила новое завещание.
— Совершенно верно, составила новое, — подтвердила Лора.
Утром Жилёнис с Лорой написали проект завещания, и он поехал к нотариусу.
— Я постараюсь вернуться как можно скорее. Не скучай! — сказал он, глядя в грустные глаза Лоры.
— Не волнуйся. Это я так. Все-таки жаль Витку. Уж такая смерть страшная. Ей, наверное, жутко больно было… Ладно, — вяло повела она кистью опущенной руки. — Езжай!
Оставшись одна, Лора закрылась в своей комнате,
— Но ничего. У меня теперь будет новое завещание… на всякий случай, — тихо говорила она сама себе. — И потом, пока их трое, они заняты друг другом. До меня очередь дойдет в последний момент, когда останется кто-то один. Вот тогда у него может возникнуть сомнение в моей гибели.
Ольгерд вернулся лишь к вечеру.
— Прости, — целуя Лору, начал он, — меня разыскал один мой старый клиент. У него возникли кое-какие проблемы, и я не мог отказать ему в помощи. Но зато с твоим завещанием полный порядок. Тебе остается только внимательно прочесть его и подписать.
— Вот и хорошо! Давай скорей!
Лора села на диван перед журнальным столиком, на который Жилёнис положил заверенное на специальном бланке завещание, и стала читать.
Ольгерд пошел на кухню, налил себе пива и захватил вазочку с солеными орешками.
— Будь внимательна, — проходя мимо Лоры в малую гостиную, напомнил он, а сам сел в кресло и включил телевизор.
Ильховская уже во второй раз перечла текст завещания и осталась им довольна.
— Лора! — раздался взволнованный голос Ольгерда. — Иди скорее сюда. Сообщают подробности о гибели Шуркиной!
— Что?! — вскрикнула Лора и со всех ног бросилась к телевизору.
— Смотри! Дача Беззубцевых.
— А вот Анька.
На экране появилась заметно растерянная Анна Беззубцева.
— Я понимаю, коллеги, ваше желание все узнать, — запинаясь от волнения, говорила она. — Но уже выяснено, что Вита Шуркина сама открыла дверцу клетки и выпустила собаку.
— А кто это выяснил?
— Вместе с ней в парке была еще одна наша гостья, она… — Беззубцева глубоко вздохнула, помолчала секунды две, чтобы убедительнее солгать. — Так вот она сказала, что просила Виту не делать этого. Но Вита почему-то решила, что собака по малолетству еще безобидна…
— Может быть, госпожа Шуркина находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения? — раздался чей-то вопрос.
Анна нерешительно кивнула.
— К сожалению, да. — А сама тем временем с помощью охранников пробралась к машине.
— Все, — приложив руку к груди, взмолилась она. — Прошу вас! Мне трудно говорить. Вита была мне очень близким человеком.
Промелькнул общий вид дачи Беззубцевых. Потом пошли кадры парка, вероятно, оператору удалось взобраться на забор в поисках клетки собаки-людоеда. Но его быстро стянули на землю. Экран потемнел, и раздался голос репортера: «К сожалению, охрана дачи запретила проводить съемку. — На экране появилась девушка-репортер. — Смерть жены крупного бизнесмена Антона Шуркина по-прежнему вызывает много вопросов», — заключила она.