Кто тебя предал?
Шрифт:
Спокойно бренчал на банджо Леже. Волнуясь, резал проволоку Зубарь. Напрягая усилия и морщась от боли, перекусывал ножницами проволоку капитан Журженко. Весть, полученная с воли, что их ждут там, за Цитаделью, придавала каждому силы.
Острые ножницы действовали безотказно, разгрызая колючую проволоку. Звуки банджо заглушали щелкание, звон падающей на сухую землю немецкой проволоки. Перерезан последний ряд, открывший дорогу вниз, по глинистым склонам, на улицу, которая снова стала называться Пелчинской, или Пелчинскаштрассе. Один за другим поползли в отверстие, сделанное во внешнем обводе заграждения, военнопленные. Прижимаясь
— Эмиль, кончай концерт! — тихо предупредил Зубарь.
Перебросив за плечи банджо, музыкант припал к земле.
Военнопленные собирались в овраге, под склонами Цитадели.
— Куда теперь? — шепнул один из пленных. — Капитан знает! — ответил другой.
— За мной! Только тихо! — командует Журженко.
— А может, перемахнем улицу и парком за город, на Стрыйское шоссе? А там и Карпаты! — раздался чей-то голос.
— Слушаться капитана! —шепнул Зубарь.— Там переловят, как куропаток. А у нас раненые. Сюда давайте...
Капитан Журженко подвел их к полуразрушенному зданию на улице Богуславского и показал Зубарю на круглую крышку канализационного люка в подвале.
— Здесь!
Зубарь отвалил крышку, и навстречу ему сверкнул огонек электрической лампочки.
— Иван Тихонович! — раздался еивяу знакомый голос Голуба.
— Да, это я, Голуб! — с облегчением шепнул Журженко.— По очереди веем спускаться вниз! — подал команду.— Там свои...
— Только швыдче, хлопцы, я посвечу! — торопит пленных Голуб.
По ржавым и скользким ступеням один за другим военнопленные опустились вниз, в коллектор Львова. Здоровые помогали раненым. Их осторожно принимали внизу Садаклий, Голуб и Грипько Щирба в одежде украинского полицая. При свете фонариков показывали, куда ставить ноги, чтобы не оступиться в черную воду на дне канала.
Беглецы, попав из отвесного канала в горизонтальный, более просторный, постепенно свыклись с темнотой. Здесь они могли стоять не нагибаясь.
В бетонных сырых сводах канала из его ответвлений струйками стекала вода.
— Все спустились? — спросил Журженко.— Зубарь, сделайте проверку...
При свете бегающих лучей фонарика Зубарь считал беглецов, узнавая знакомые лица:
— Один, два, три, четыре... двадцать два... Двадцать два, товарищ капитан! — доложил замыкающий Зубарь.— Наша группа вся здесь, ну, а остальные, кто пела за вами, побежали кто куда. Пусть подфартит им!
Утирая пот с лица, Иван Тихонович облегченно вздохнул.
— Спасибо, товарищи! — Он пожимает руку Садаклию, Голубу.
— Нема за що,— говорит Голуб.— Вы, Иван Тихонович, принимайте всех пока под свою опеку, а мы с товарищем Садаклием поглядим, какая погода наверху. Ждите нас здесь...
Вдвоем с Садаклием они полезли вверх по отвесному і колодцу и, добравшись до подвала полуразрушенного дома, прислушались. Сквозь щели в двери подвала заполз сюда, к открытому люку канала, лучик прожектора.
— Пока не заметили,— шепнул Голуб Садаклию. Остальные хлопцы уже, наверное, за Стрыйским парком. А теперь давайте гостинцы для полицаев на всякий случай поставим.
Они быстро окружили люк кольцом противотанковых мин, которые удалось схоронить от немцев при отступлении из города Красной Армии, я засыпали эти гостинцы соломой.
ПОГОНЯ
Вдруг тревожно завыла сирена. Прожекторы пересекли вершины горы Вроновских быстрыми лучами. Они выхватывали из темноты то побитый снарядными осколками кусок стены почтамта, то колокольню, уцелевшую при недавних бомбардировках семинарской церкви Святого Духа, то взгорья Стрыйского парка, куда устремилось большинство беглецов.
Садаклий спустился вниз первым. Озаряемый отсветами прожекторов, Голуб проворно закрепил на ступеньках уходящей вниз лестницы портативные фугасы, осторожно спустился за Садаклием вниз, опустил крышку люка, поправил запалы и привязал идущие от взрывных механизмов проволочки к скобе под нижним донцем крышки люка. Теперь, если кто-нибудь снаружи захочет поднять крышку люка, он натянет проволочки, ведущие к фугасам.
Догнав Садаклия уже внизу. Голуб радостно доложил:
— Пробочка будь здоров! — И, обращаясь к военнопленным, выстроившимся как на поверке на узеньком тротуаре под стенами канала, добавил: — А теперь, хлопцы, придется помокнуть, но зато будем там, где никакой і сатана не отыщет.
В XVIII веке пояс оборонных укреплений с каменными стенами, круглыми сторожевыми башнями, земляными валами и арсеналами охранял Львов вокруг Средместья. В ту пору река Полтва протекала по городу и служила защитой от вражеских нашествий. Но город разрастался; реку замуровали, заковали в бетон и скрыли от людских глаз под землей.
Начинаясь от лесопарка Погулянка, возле окраинной улочки Радость, на юго-востоке Львова, эта маленькая речушка протекает всего несколько сот метров открыто, затем у обрывистого парка Иордан переходит в водный бассейн «Железная вода» и уже дальше продолжает свое течение через весь город в железобетонном тоннеле, выходя наружу в предместье Замарстинов, за северными кварталами города.
Осенью 1944 года, напялив брезентовую куртку, надев резиновые сапоги и непромокаемую шляпу наподобие рыбачьих винцерад [15] , я сам прешел подо Львовом от Замарстинова до Погулянки. Фонарем «Даймон», бросающим сильный луч света на добрых пятьдесят метров вперед, вооруженный «вальтером», зная, что на той стороне города, на опушке Погулянки, меня ждут друзья, я все же чувствовал себя в подземном Львове весьма и весьма неуютно. Даже самые отчаянные полицейские панской Польши не любили блуждать по каналам Львова в поисках уголовных преступников и революционеров-подпольщиков, которые, подобно Панасу Голубу, не раз использовали подземные лабиринты Львова для того, чтобы скрываться от преследований. Можно себе представить, каково же было измученным узникам Сталага-325, полураздетым, полуобутым, путешествовать по широко разветвленным каналам-коллекторам!
15
дождевое пальто из брезента или пропитанного краской холста .