Кто-то внутри 2
Шрифт:
В его словах был резон, и если бы мне была потребна причина для бездействия, я бы без труда нашел ее здесь.
Может быть, еще и найду. После того, как тщательно все обдумаю.
«Ты считаешь цинтов своими врагами, так почему бы просто не позволить им умереть?»
«Может быть, потому что вместе с ними умрут и все остальные?»
«Такова цена победы».
«Это такая себе победа, весьма сомнительная», — сказал я: «И вопрос в том, имею ли я вообще право заплатить такую цену».
«Выживание вида? Я думал, ты будешь выше этой абстракции».
«Это
«Это казуистика. Ты ведь и понятия не имеешь, угрожает опасность твоему миру или нет».
«Но это не та вероятность, существованием которой можно пренебречь».
«И мы снова возвращаемся к вопросу „что делать?“. Если ты так сильно заинтересован в предотвращении катастрофы, то полагаться на откровения с Ван Хенгом нельзя, ибо риск такого шага запределен, а эффективность весьма сомнительна. Но что еще ты можешь предпринять? Не собираешься же ты в одиночку штурмовать Запретный Город?»
«Пока ты не сказал, я об этом и не думал».
«А я ведь пошутил».
«А я — нет».
По сути, для меня ничего и не изменилось.
Цинты остались моими врагами и их империю все еще нужно было сокрушить. Разве что временные рамки чуть сдвинулись, если раньше в моем распоряжении был десяток лет до истечения кабального контракта с Ван Хенгом, теперь же в запасе оставалось всего два-три года.
Не так уж много, если иметь в виду масштабы стоящих передо мной задач и полного непонимания, как эти задачи решать.
«Но ты лучше сдохнешь, пытаясь, чем отступишься, правда?» — видимо, я опять думал слишком громко. «Потому что самурай всегда выбирает путь, ведущий к смерти?»
«Мой вариант все равно мне нравится больше твоего».
«Если ты думаешь, что сможешь снова найти лазейку, то сильно вряд ли. На этот раз ты умрешь навсегда»
«Спасибо за предупреждение».
«Но ты к нему не прислушаешься».
«Я никогда и не рассчитывал жить вечно. Но славная смерть лучше жалкой жизни».
«Удивительно, как люди с подобной философией умудряются оставлять потомство и продолжать свой род. Или линия Одоевских зашла в тупик именно на тебе?»
«Это риторический вопрос, или мне стоит познакомить тебя с воззрениями моих предков?»
«Риторический», — поспешно сказал он. «К тому же, отведенное для светских бесед время истекло. Мы уже приехали».
Глава 6
Это был обычный и ничем не примечательный двор в обычном и ничем не примечательном спальном районе, и все вокруг было привычно по-питерски серым. Кристина припарковала машину на свободном месте, между двумя такими же китайскими консервными банками с непроизносимыми для обычного русского человека названиями, заглушила двигатель и открыла водительскую дверь.
— Вы идете, Георгий?
— Конечно.
Она
Ступени лестницы стали покатыми из-за времени и бесчисленного количества шагов. Мы поднялись на третий этаж и Кристина остановилась перед обычной дверью из обитой дрянным дерматином фанеры. Звонок отсутствовал, так что она просто постучала по двери миниатюрным кулачком, и если это и был кодовый стук, то какой-то очень уж примитивный.
За дверью послышались шаги, не сказать, чтобы очень тихие, а я задумался о том, как могло бы выглядеть сопротивление в моем родном мире. Неужели так же убого?
И могло ли в моем родном мире вообще возникнуть подобное сопротивление?
Разумеется, я не говорю о всевозможных тайных обществах, в которых в то или иное время состояло, наверное, все аристократическое сословие. Я и сам побывал на паре тайных собраний, когда волочился за девицей из дома Шереметьевых, и только прискорбная скоротечность нашего романа помешала мне стать полноценным членом организации. Молодых аристократов скорее привлекал романтический образ, этакий ореол бунтаря и мятежника, и никакого истинного желания перемен за всем этим, разумеется, никогда не стояло. Дань моде и ничего более.
Про заговоры в среде старших аристократов мне ничего неизвестно, потому что меня в те круги не приглашали. Наверняка там существует что-то подобное, какие-нибудь скрытые от посторонних взглядов союзы, но что там происходит на самом деле, знают только участники этих союзов и руководство императорской службы безопасности, которая, как известно, всегда на страже. Самой нашумевшей историей был так называемый «заговор князей», случившийся во времена молодости моего папеньки и чуть не стоивший нам всем дедушки, но до сих пор доподлинно неизвестно, был ли это реальный заговор или провокация и постановка спецслужб, решающих при этом совершенно другие задачи, большая часть которых вообще могла находиться за пределами страны.
Что же касается низовых организаций, то, я полагаю, шансов у них не было. Политическая система в моем родном мире сложилась достаточно давно и с тех пор продемонстрировала свою крайнюю устойчивость. Военная аристократия, существование которой вызывало недовольство плебса в мирные времена, во времена неспокойные превращалась в щит империи, принимающий на себя удары внешних врагов, и даже самые пламенные революционеры называли ее «необходимым злом», призывая к реформам, порой даже чрезмерно радикальным, но никак не к полному ее упразднению.