Кто умирает?
Шрифт:
Когда наконец мы осознаем пустоту таких видений, мы больше не привязываемся к ним как к единственной реальности, хотя желание все еще продолжает возникать в уме. Мы замечаем, как наша жажда порождает мираж и помогает нам двигаться дальше, не теряя направления движения.
Наличие желания сужает пространство сознания. Оно заставляет ум сжиматься в ожидании осуществления одной цели. Когда мы думаем или воображаем себе приобретение того или иного объекта, мы получаем временное удовлетворение, но оно только усиливает наши желания. Отпускание мысли и воображения называется свободой. Свобода дает возможность прикоснуться к внутренним истокам, в которых можно почерпнуть подлинное удовлетворение. Свобода не пытается удовлетворить
Желание – это неоконченное дело. Все, что имеет цель в будущем, представляет собой незавершенное жизненное начинание. Однако, когда жажда рассматривается как жажда, в момент отпускания неоконченное дело заканчивается. Мираж исчезает. Вы больше не чувствуете, что это «ваше» желание. Что с ним нужно что-то делать. Видя безличность желания, мы больше не чувствуем навязчивого желания удовлетворять его.
Интересное качество любого желания, любого устремления состоит в том, что так называемое удовлетворение оказывается возможным только во время движения от неимения к обладанию. Удовлетворение – это мгновение расслабления после длительного давления желания.
Фактически, когда желание или какой-то другой объект приковывает к себе наше внимание, оно кажется нам таким соблазнительным, таким притягательным, что осознание, пространственность естественного ума замыкается на нем. Тогда все наши переживания начинают вращаться вокруг этого желания, вокруг страстной привязанности к этому объекту.
Однако, когда мы говорим «я», мы имеем в виду именно бесконечное пространство сознания. К чему бы ни прикасалось наше осознание, там появляются переживания. Углубившись в чтение книги, мы, например, не замечаем, как в комнату входит друг и предлагает нам чашечку чая. Мы говорим об этом так: «Я читал; я не мог тебя слышать». Хотя все необходимое для слышания имелось в наличии – звук и способность ушей слышать, – поскольку осознание не прикоснулось к звуку, слышание как еще одно переживание просто не возникло. Там, где появляется осознание, «я» что-нибудь переживает. Koгда осознание задевает слух, мы слышим. Когда оно затрагивает зрение, мы видим. Когда оно соединяется с каким-то ощущаемым предметом, мы переживаем прикосновение. Без осознания невозможно ни одно переживание. Когда мы говорим «Я здесь», мы подразумеваем наличие осознания.
Когда в уме есть желание, широкое осознание сокращается до одной мысли или чувства, и пространственность, присущая нам изначально, оказывается утраченной. Будь то мысль о яблоке или страх перед неизвестным, ум зацикливается, полностью сосредоточивается на объекте, и тогда естественность ума теряется. Этот процесс называется отождествлением. Когда пространственное «я» осознания ограничивается формой какого-то воображаемого объекта, мы принимаем эту мысль или чувство за «я». Именно это состояние отождествленности с содержимым ума приводит к тому, что мы переживаем ум как свое «я». Это еще один пример ошибочного отождествления. Большинство наших переживаний себя сводятся к восприятию объектов в уме. Весь вечно меняющийся поток, вся необъятность естественного сознания оказывается потерянной в единственном объекте желания, в этой жажде, в этом мираже.
Мы не умеем различать осознание и осознаваемый объект и поэтому принимаем все умственные объекты за свои собственные, за «нас самих».
Желание – это облако в уме. Оно закрывает нашу подлинную природу.
Ум постоянно замыкается на своем содержимом. От мгновения к мгновению мы отождествляем себя с тем, что проплывает в уме, лишь изредка замечая пространство, в котором оно парит, лишь изредка осознавая свою подлинную природу. Вместо этого мы переходим от миража к миражу, от одного момента привязанности ума к другому, теряясь в ощущении «Я есть это желание», «Я есть этот ум», «Я есть эта жажда».
Переживания ума, который потерял свою пространственность, называются страданиями. Чувство
Мы не знаем, кто мы и куда идем, потому что весь наш мир находится в уме. Обычно мы постоянно погружены в мысли, образы, страхи и желания, лишь изредка переживаем глубину осознания, которое встречает каждый объект в ясности и безмятежности, без желания, без цели.
Пытаясь удовлетворить устремления ума, мы замечаем, что даже объекты желания подвержены изменениям. Удовлетворение очень непродолжительно. Объект желания стареет, увядает, разрушается и исчезает. Иногда для этого нужны годы, иногда считанные мгновения. А у нас остается чувство незавершенности и пустоты. Жизнь, управляемая желаниями, жизнь, ограниченная жаждой ума, редко содержит в себе пространственность бытия. Это чистое осознание, в котором есть все, которое не стремится ни к чему, которое просто принимает форму, появляющуюся в его естественной пространственноcти.
Можно сказать, что осознание напоминает воду. Оно принимает форму любого сосуда, в котором оказывается. Если человек принимает свое осознание за его разные мимолетные сосуды, жизнь становится унылым путешествием от одного сиюминутного желания к другому. Жизнь становится суетливой и заполненной страхом, и человек больше не может переживать эти формы, признавая, что вода – это вода, какую бы форму она ни занимала.
Осознание, принятие желания позволяет уму раскрыться для своего содержимого, пережить какое-то пространство, и впоследствии желание больше не является единственной мотивирующей силой. Вместо этого оно становится напоминанием о необходимости осознания, зеркалом, показывающим нам, как сильно мы держимся за содержимое ума и как мы забываем о своей подлинной природе и привязываемся к поверхностным уровням. Когда ум замыкается на своем желании, сердце также оказывается недоступным.
Таким образом мы начинаем работать с содержимым сознания вместо того, чтобы действовать под его влиянием. Мы наблюдаем за наблюдателем. Мы начинаем прислушиваться к сердцу. Мы наблюдаем все, что происходит в уме, осознавая, например, мысль о яблоке и не давая уму «заяблочиться», замкнуться на мыслях так, будто они реальны. Мы начинаем замечать, что мысль есть мысль, что это всего лишь еще одно облако, проплывающее в сознании. Ведь вы не можете укусить мысль о яблоке, равно как вы не можете запачкаться кровью, прикасаясь к ужасной воображаемой картине с изображением автомобильной катастрофы. В мысли о яблоке все кажется таким мимолетным! Однако когда ум замыкается на мысли, страхе или желании, ориентация на открытость дает возможность в течение мгновения ясно видеть, переживать свободу, которая может сопровождать всю нашу жизнь.
Когда мы работаем с умом вместо того, чтобы действовать под его влиянием, мы работаем с желаниями, а не раболепствуем перед ними. Работая со страхом, мы не пугаемся; работая же под влиянием страха, мы боимся всего, что видим. Работая со смятением, мы проникаем в ясность; работая под влиянием смятения, мы все путаем. Каждое мгновение работы под воздействием ума – это мгновение неведения, в котором каждое состояние сознания, каждое чувство становится окрашенным стеклышком, через которое мы наблюдаем мир. Мы сердимся, и мир представляется нам царством агрессии и несправедливости. Мы испуганы – и видим только свои опасения и враждебность. Мы смущены – и нам кажется, что весь мир перевернут вверх дном. Когда мы доверяем сердцу, мы видим мир осознания и действий, которые не требуют усилий. Когда мы доверяем уму, наше восприятие мира ограничивается нашими предпочтениями и желаниями.