Кто я такой, чтоб не пить
Шрифт:
– Будешь, Натан?
– Ну, это зависит…
– Будет. Он книг не читал.
– Что вы болтаете?
– Что ты стесняешься, это же Миша.
Он тоже любит женщин.
Они все русские. А что ты с ними сделаешь?
Они боялись.
Но сейчас они уже не боятся.
Что человеку дает национальность? Ничего.
Что прибавляется здесь, тут же отнимается там.
Здесь ты можешь сказать: «Он еврей, я русский, дайте мне работу!»
Можешь сказать. Можешь – и всё.
Приедешь туда: «Вы все русские, вы все мафия. Русских не берем».
Одно дело, что
Но там ты, русский, чувствуешь то, что здесь – еврей.
И я бы успокоился.
Я бы забросил паспорта и успокоился. Как американцы.
Они терпят. Какое им дело, что какие-то евреи в их городе встречают Новый год в сентябре.
Мало сумасшедших?!
А какие-то китайцы с тихим шелестом страшно плодятся в Сан-Франциско и уже всё перестирали, перехимчистили, поднимаются во врачи, в программисты…
Что, страна от этого становится слабее?
Мы же видим, что нет.
Мы же слышим, что нет.
Тут, в России, от этих черных сошли бы с ума.
Несмотря на семьдесят лет советской власти, которая обожала негров в пику Америке.
А еврейские районы?
А Бруклин?
А Голливуд?
Кто бы это все терпел?
Так что потеряла Америка, имея Голливуд?
Самый большой доход у нее от продажи фильмов.
Потом идет «Боинг», потом оружие.
А Форд не любил евреев – это его право.
Так автомобили из Америки никто не покупает.
Дело не в том, Миша, я без образования, но я умею зарабатывать, и я знаю, что в стране должна быть разная кровь. Для конкуренции.
Для того чтоб страна была сильной и красивой.
Как сыновья в русско-еврейских, в русско-корейских семьях.
В такую страну едут все.
И ты, как чистокровный, уже можешь отдать грязную работу эмигранту, который будет землю грызть, чтоб подняться.
Меня тоже раздражает немытая фигура в халате.
Мне тоже эти кажутся хитрыми, а эти коварными, а эти ворами, и, кстати, может, там такие и преобладают – какая нация где росла.
Но представь, что говорят о нас, обо всех советских под кличкой «русские», которые приехали в Англию, и даже о «восточных» в Западной Германии.
И даже о русских евреях в Израиле.
Выигрывает страна, у которой чуть больше терпения.
В общем, я бы успокоился.
Я бы наконец успокоился.
И я бы хорошо встретил Новый год в сентябре, чтоб люди видели: от количества наций количество праздников только увеличивается.
Сиэтл
Все-таки я уважаю патриотов и внимательно их слушаю.
В американском городе Сиэтле у веселой Валентины, которая в Америке уже девять лет и страшно скучает по Родине, я пробормотал:
– А может, и нет Родины, и человек пусть живет где хочет?
– У русских Родина всегда есть. Вам, Михаил Маньевич, этого, к сожалению, не понять, – сказала она.
Я не обиделся.
И мы оба задумались.
Я сижу в России, она в Америке… Кто?.. У кого?..
Я живу как бы на ее Родине…
Она, судя по дому, бассейну, мужу, возвращаться туда не собирается, а я лично – завтра утром.
Да…
Какая у всех нелегкая судьба…
Выезд
Всё! Пришла пора! Даешь закон о выезде. Хватит обсуждать. Толпы безоружных, вооруженных только голодом и желанием поделиться с богатым соседом его имуществом, быстрее любых войск займут процветающие города и мануфактуры.
Наша мечта о благополучном Cредневековье как о будущем всего человечества сбудется. Все народы будут нашими потомками.
Что всегда нас выгодно отличало от других? Стремление к лучшей жизни. К их лучшей жизни. Отсюда эта поражающая духовность и высокая поэзия.
Пусть нас не пугают отсутствием визы въезда туда. Главное – выехать отсюда.
Это, конечно, цирк. Отсюда выехали, допустим, двести миллионов, а с учетом инфляции и все четыреста, и не въехали туда. Дикое племя с чемоданами и бидонами, с огромным терпением сидящее на нейтральной полосе.
Семьдесят лет ждали выезда, можем и въезда подождать. Между Родинами.
Будем ждать, если здесь ничего не получается.
Никто не виноват. Место такое. Каждый трудится во вред себе. Весь коллектив трудится во вред стране. И никто не виноват.
Даже иностранец через день озирается. Шепотом про начальника говорит: «Он очень хороший, но он на таком месте».
Так что вперед во все стороны! Ура!
Завоюем рынок Запада, не имея ничего, кроме внешности.
– Здравствуйте! Сенк ю! Вери бьютифул! Кому нужны инициативные, пробивные, с большим стажем работы на самых прибыльных, последними словами оборудованных предприятиях Союза ССР? С огромным опытом употребления неразведенного спирта и разведенного бензина? С точным соблюдением неписаных и несоблюдением писаных законов, быстро сообразительных на пользу себе и во вред государству рабочих и крестьян, хотя и страдающих легким недержанием слова и крупным удержанием из зарплаты?
– Здравствуйте! Вы нас ждали. Вот они и мы!
Как много свободных мест. Как много неподобранных денег!
Да здравствуют пляжи Претории, столицы Либерии, и солнце Монровии, курорта Боливии!
Эх, Либерия, Либерия – прекрасный район Америки. Здравствуй, Нью-Йорк, убегающий ввысь! От нас не убежишь!
– Здравствуйте, товарищ. Извините, я не говорю по-русски. Вы тоже? Как вам Америка, товарищ? Извините…
Все улыбаются. Вот это страна!
– Товарищ негр, я говорю по-русски… Напрасно, пора учить. Ничего, ничего. Экскьюз, экскьюз. Товарищ эфиоп, как пройти на 32-е авеню? Так, так, так. Пишите, эфиоп, пишите. Спасибо, товарищ… В Москве? Плохая… Дожди. Люди хмурые… А здесь… Нет… Я по-русски… Не знаю… А пусть они учат. Если мне что нужно, уж я им объясню. Спасибо, товарищ еврей, за разговор. Что-то не вижу местных… А когда они выходят? Ну да ладно… Не о них речь. Да тут все свои! Здравствуйте, товарищи. Как вам Америка? …Нет, я не ради себя, я ради детей. Будущих, будущих. И ради будущей жены.