Кубинское каприччио

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Я знаю, – кивнул Дронго, – мне об этом рассказали. Меня интересует другое. Вы знали, что в начале девяностых Семен Борисович собирался отсюда уехать?

– Мы тогда с ним не были знакомы. Но я об этом слышала. Он послал Асифа в Санкт-Петербург открывать там свой фирменный магазин, а вслед за ним послал Бориса в Киев. Хотел создать империю Измайловых. Сам думал перебраться в Москву. Но потом передумал. Решил остаться в Баку.

– И потом продал свой магазин своему же помощнику?

– Он продал его в рассрочку, чтобы Зинур мог постепенно его выкупить. Помогал ему советами, посылал клиентов. В общем, сделал все, чтобы Зинур Марчиев стал ведущим ювелиром в этом

городе.

– Вы говорите об этом с некоторым сожалением.

– Да, возможно. Я считала, что Семен сам мог бы вести свои дела. Или вызвать кого-то из племянников. Но он принял решение и передал все дела в Баку этому Зинуру.

– Которого вы недолюбливаете?

– И не скрываю этого. Вернее, он недолюбливает меня. Считал, что я пытаюсь завладеть богатствами Семена Борисовича. Не доверял мне и все время интриговал против меня.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. Однажды случайно услышала, какие гадости он говорил про меня Семену. Но тот был всегда выше этих сплетен и не обращал на них никакого внимания. Одинокую женщину, которая растит сына без мужа, легко обидеть словом. И тем более подозрением.

– Сплетни были связаны с вашим прошлым? Извините, что задаю вам этот вопрос.

– Да, – подняла голову Валида, – я начала встречаться с Семеном Борисовичем, когда мне было далеко за тридцать. А ему под шестьдесят. И я никогда не была ангелом. Жила так, как считала нужным. Ничего лишнего я себе не позволяла, но и затворницей тоже не была. И учтите, что мы с ним явно вышли из подросткового возраста. И у меня был уже взрослый сын.

– А где он сейчас?

– В Англии. Учится на дизайнера. Ему уже двадцать два года. А тогда было только четырнадцать. И мы жили в другой квартире. Хотя я знаю, что скоро отсюда перееду. Через две недели, если быть точной.

– Семен Борисович купил вам эту квартиру в новом доме?

– Да. Я думаю, об этом вам тоже успели рассказать. И все, что здесь есть, тоже купил Семен Борисович. И моему сыну он помог уехать в Англию, оплачивал его обучение. А теперь… теперь я сдаю эту квартиру, чтобы иметь деньги на обучение сына. И сама перееду совсем в другое место. Вот так, господин Дронго. Все в нашей жизни когда-нибудь заканчивается. У меня было полное ощущение, что я жила в раю целых восемь лет, за исключением последних шести месяцев. Но все хорошее когда-нибудь кончается.

– Вы его любили?

– Это была не обычная любовь в привычном ее понимании. Мы уважали друг друга, нам было комфортно вместе, уютно, спокойно. Он был очень начитанным человеком, интересным, со своим неожиданным взглядом на привычные проблемы. Любой женщине было бы с ним интересно. Он не был прижимистым, в том смысле, в каком бывают ювелиры. Но цену деньгам, конечно, знал. Ко мне относился прекрасно. И к моему сыну. По-моему, я ему нравилась. Или он меня любил. Называйте как хотите.

– Вы ездили с ним в Израиль?

– Об этом тоже успели сообщить, – горько усмехнулась она. – В общем, вела себя как обычная содержанка. Ездила. И поэтому твердо решила, что никогда не выйду за него замуж, хотя он и предлагал.

– Почему?

– Не будем обсуждать детали. В поездке человек раскрывается чуть больше обычного. Он был почти идеальным другом, но как муж он бы меня раздражал. Или я бы его раздражала. Нам бы следовало иногда отдыхать друг от друга. Поэтому мы с ним виделись не так часто, как могли бы.

– Только из-за его характера?

– Не только. Но учтите, что в последние годы он плохо себя чувствовал. Сказывалась и химиотерапия.

– У него были и другие проблемы? Я имею в виду мужские? Извините, что спрашиваю, но мне важно

понять его состояние в последний год жизни.

– Были, – вздохнула она, – может, поэтому он так ко мне относился. Он часто ничего не мог сделать… Как мужчина… В последние годы вообще ничего не мог. Но я не настаивала. Я ему помогала… Если вы понимаете, о чем я говорю.

– Понимаю, – кивнул Дронго.

– И от этого он страдал еще больше, – сказала Валида.

– Могу себе представить. Скажите, вы знали, что в начале девяностых он вложил большую часть своих денег в крупный камень, который купил в Баку у одной известной семьи?

– Об этом знает весь город, – улыбнулась она, показывая свои красивые ровные зубы. Или это были имплантаты? – Он купил алмаз у Шекерджийских.

– Вы его видели?

– Видела. Один раз я попросила его мне показать. Сказала, что об этом алмазе все говорят. Он рассмеялся и пообещал мне его показать. Мы тогда были в его бакинской квартире. И когда однажды мы оказались в Красной Слободе, он мне его показал. Большой алмаз, чуть желтоватого цвета, с какой-то надписью. Я была даже немного разочарована, мне казалось, что он должен быть какой-то особенный, более крупный, более интересный. По-моему, Семен даже обиделся, когда я ему об этом сказала. И больше никогда не показывал мне этот камень.

– Значит, в своей бакинской квартире он вам его не показал?

– Нет. По-моему, он хранил его там, в своем доме, в Красной Слободе. Но я больше ничего не знаю.

– Если бы вы увидели этот алмаз снова, вы бы его узнали?

– Думаю, что да. А он у вас?

– Нет. Он исчез из дома Семена Борисовича…

Она прикусила губу.

– Его украли, – убежденно сказала Валида.

– Кто это мог сделать?

– Конечно, кто-то из его окружения. Хотя… подождите, – она нахмурилась, мрачно взглянула на своего гостя, – я только сейчас поняла. Вы не просто так пришли ко мне. Вы уверены, что этот алмаз могла украсть только я. Поэтому вы пришли именно ко мне? Считаете меня воровкой. Вам наверняка подсказали. Ведь рядом с умирающим были только его родные и близкие. А из чужих его иногда навещала только я. Все верно. Там решили, что я должна умирать с голоду после смерти Семена Борисовича. А я отправила сына в Лондон уже учиться в магистратуру. И тогда они решили, что я украла этот несчастный алмаз. Поэтому вы и пришли ко мне? Хотите устроить у меня обыск? Или узнать, как я украла этот камень? Только вы ошиблись. Я ни у кого ничего не крала. И тем более не смогла бы украсть ничего у Семена. Мы были с ним настолько близки, насколько это можно себе представить. Если вы полагаете, что можете обыскать мою квартиру и найти этот алмаз, то приступайте. Можете даже вызвать сюда сотрудников полиции, чтобы и они вместе с вами обыскали мою квартиру. Вы, наверно, думаете, что, если я позволила покойному купить мне эту квартиру, значит, я уже совсем потеряла совесть. И способна на любую пакость, на любое преступление. Вы так полагаете? Вы так решили и поэтому пришли именно ко мне?

– Вы не даете мне ответить, – спокойно произнес Дронго, – слишком длинный монолог. Успокойтесь, пожалуйста. Если бы я вас подозревал, то не стал бы так настаивать на нашей встрече. И каким образом вы могли украсть этот камень, если не были в их доме в Красной Слободе в момент его смерти. Вы ведь приехали уже на похороны, в Баку. А насчет вашего сына… Я думаю, было бы не так сложно узнать, что вы решили сдать свою квартиру и уже наверняка получили деньги вперед.

– Верно, – она вздохнула, вытерла набежавшую слезу. – В общем, он был очень неплохим человеком. И жаль, что все так получилось.