Куда идем мы 5
Шрифт:
Ближние подступы к селу прикрывал усиленный взвод демонов. Здесь уже прятаться не было никакой нужды, поэтому живописное воинство повысовывало свои некуртуазные головы и с большим интересом наблюдало за приближающимся к кордону Психом. Тот на всякий случай нашарил в кармане пайдзу, но предъявлять документ не потребовалось.
— Наха?лы?, морда пропойная, а ты чего свой пост бросил, да еще так нахально к нам прешься? — очень громко поинтересовалась самая неприятная рожа с удивительно кривыми зубами. — Сейчас тебя начальство на кукан-то и насадит!!! Вазелин дать?
Псих мгновенно придумал причину, побудившую его бросить пост, а, кроме того, решил еще и напакостить противнику по мелочи, запустив бациллу разложения в его стройные ряды. В конце концов, демоны всегда остаются демонами. Они могут быть свирепыми бойцами, мастерами единоборств, виртуозно владеть оружием и заклинаниями, дисциплина никогда не была сильной стороной демонов. Этим и решил воспользоваться паломник.
— Не насадит, — мрачно сказал он. — Никто меня ругать не будет. А то и наградят еще. Посмертно.
И, взглянув на вытянувшиеся рожи собеседников, пояснил:
— У меня, парни, важное и срочное донесение. Обязан максимально быстро доложить. Боссы сейчас где?
Один из демонов пожал плечами:
— Где всегда — в пещере, в центральном штабе. Что они там сидят, не пойму, там воняет. Там весь внешний контур засвинячили уже выше крыши.
— А нафига тебе боссы? — спросил другой солдат.
Псевдо-караульный поозирался и, шумно сглотнув, шепотом пояснил:
— Я этого Психа, которым нас третий день мозги выносят, видел. Он как раз на мой сектор вышел.
— Да ты че?! — ахнули все, и потребовали. — Давай, Наха?лы?, колись. Рассказывай, как он?
— Да я же, типа, тороплюсь… — замялся Псих. — Мне же типа срочно доложить надо…
— Наха?лы?, не делай мне нервы, — потребовал один, самый здоровый, с горбатым носом и глазами навыкате. — Ты же после доклада все равно в казарму вернешься. Вот и думай сам, что тебе лучше — сейчас на пять минут задержаться или месяц в госпитале кровью писать.
— Не, ну правда, Наха?лы?, да не псы ты! — мгновенно включил режим «доброго полицейского» мускулистый демон с козьими рогами. — Своим же пацанам рассказать — святое дело! Ты же нормальный мужик, Наха?лы?, а не какой-нибудь там офицерский стукач. Че ты ломаешься, как девка? Расскажи, да иди, докладывай. Никто и не узнает, что ты на пять минут притормозил, правильно я говорю, пацаны?
Сгрудившиеся демоны одобрительно загудели, а самый здоровый кивнул и авторитетно заявил.
— Козлина базу разложил. Для правильного пацана свои пацаны — это первое дело. А неправильных пацанов нам здесь не надо. И их у нас не будет! — подкрепив обещание свирепым взглядом в сторону псевдо-Наха?лы?а, здоровяк почесал кудрявую голову и добавил. — И вообще, нет, понимаешь, уз святее товарищества, поэл?
И в подтверждение тезиса немедленно сморкнулся на землю, зажав одну ноздрю пальцем.
— Наха?лы?, не тяни, давай, давай, рассказывай! — потребовал Козлина. — А то действительно, опоздаешь в штаб, там тебя на кукан и наденут. Тебе оно надо?
— В общем, слушайте, — махнул рукой Псих. — Если коротко, пацаны, то мы в полной заднице. В лошадиной, а то и в бегемотской.
— Обоснуй! — потребовал здоровяк.
— Короче, Псих этот точно такой, как нам описывали — обезьян небольшого росточка, с золотым обручем на голове. Вот только нам сказать забыли, что он может. И я теперь понимаю, почему. Он, короче, разведку по ходу, делал. И тормознулся как раз на полянке перед моим постом. Дальше не пошел, и меня вроде не срисовал. И слава богу. Стоптал бы он меня, как лошадь — таракана. Не заметив.
— А чо так? — заинтересовался Козлина.
— А он свою палку железную достал и тренировку на этой поляне устроил. Рукопашный бой вперемешку с магией. Я пока за ним наблюдал — думал, поседею и весь свой завтрак в штаны отложу. Он вековые дубы с одного удара сносит, пацаны! И не лезвием, а стальной палкой! Он к концу тренировки все деревья буквально в опилки разбил, а потом эту древесную труху файерболлами спалил, как вороватый прапорщик — продсклад.
— Мда… Дела! — поскреб в затылке здоровяк.
— Да не то слово! — горячо поддержал его Псих. — Мы для него — трава, пацаны, об которую можно разве что дерьмо с ботинка вытереть! Боссы против него, может быть, еще и выстоят. Все втроем, и недолго. А нам ничего вообще не светит. Мы всей толпой его даже не поцарапаем.
Псих горестно хрюкнул, провел ладонью под носом и чуть не пустил слезу, но в последний момент решил, что это будет перебор.
— Мы все смертники, пацаны, — дрожащим голосом сказал он. — Боссы нас на убой здесь поставили. Это он сегодня на полянке остановился. А завтра он дальше по нашему сектору пойдет. Сначала меня как комара прихлопнет, а потом по любому на ваш кордон выйдет. Вот тогда-то вы меня и вспомните.
Он обвел сослуживцев горестным взглядом.
— Такие дела, пацаны. Больше мне вам сказать нечего. Прощайте.
И Псих, раздвинув двух демонов, прошел сквозь строй и не оглядываясь, обреченно пошел к селу.
— Дела… — посмотрев ему вслед, изрек здоровяк, и почесал в затылке.
— Может, гонит? — робко предположил кто-то.
— А смысл? — немедленно поинтересовался сосед. — Какой смысл ему гнать? Что он с этого поимеет?
— Короче! — решительно заявил здоровяк, и все выжидательно уставились на предводителя. — Короче, пацаны, вы как хотите, а я сваливаю. Чего ради я буду на перерождение отправляться? За какие такие милости? Прикиньте сами — что мы вообще с этой замуты поимеем, кроме геморроя.
— Офицер говорил — мясо монаха офигенно бустит… — робко напомнил какой-то плешивый демон с родимым пятном.
— Да ты, Михал Сергееич, реально что ли в сказки веришь? — взвился здоровяк. — Да ты сам своей тупой разрисованной башкой прикинь — сколько в том монахе съедобного? Ну килограмм пятьдесят, не больше. А нас здесь сколько собрали? А тебе скажу — почти восемь тысяч, это точно, у меня кум писарем в штабе. Вот и посчитай, кому сколько достанется — особенно с учетом того, что для хорошего буста надо сожрать неслабую пайку. Я тебе так скажу — больше половины сожрут боссы, офицерам тоже что-нибудь достанется, но уже так, по кусочку. Сержантам, жополизам, может быть понюхать дадут. А нам всем — во!