Куда исчез Гитлер, или Военные тайны ХХ века
Шрифт:
Но Павел Грачев остерегся пускать нас в самое пекло, а приказал на большой поляне выложить для нас взятые там трофеи: множество видов вооружения, иностранные учебники по военному и минному делу, Кораны из мечетей, видеокассеты с фильмами о борьбе против советских оккупантов. Все это давало информацию о проведенной операции, но я была в отчаянии. Конечно, думала со злости, был бы Лещинский, то его бы пустили, а так – баба, что возьмешь? Разругалась с Грачевым. Потом-то я поняла генерала: он провел крупнейшую и труднейшую боевую операцию, которая потребовала от его солдат много мужества и героизма, но полной уверенности, что в пещерах и потаенных лабиринтах не осталось «духов», быть не
Короче, поснимали то, что приготовили для нас десантники, их самих, только что вышедших из боя, какие-то общие планы, части базы в ущелье Ислам-дара. Одним словом, репортаж получился, и в Москве это оценили, но ведь хотелось большего.
Выпустив пар и накричав друг на друга, мы с Павлом Сергеевичем быстро обо всем забыли, одним словом, поняли друг друга. Поужинали в походных условиях, чокнулись за дружбу и успех в делах. Он очень хороший человек и командир. Бойцы его уважают, а дивизия гремит на весь Афганистан. Кроме громких операций у Грачева есть один, главный, на мой взгляд, показатель: в его дивизии самые низкие боевые потери во всем нашем воинском контингенте, который насчитывает более 150 000 солдат и офицеров.
Довелось мне пережить и еще одно испытание, хотя на этот раз оно не было связано ни с армией, ни с боевыми действиями, ни с полетами, ни с маршами на БТРах. Хотя, конечно, в основе, как и все здесь, была война.
Тема репортажа была абсолютно мирной, гуманитарной даже: проблемы просвещения в Афганистане. Недавно познакомилась я с прекрасным человеком, не думала даже, что есть такие в дикой феодальной стране. Все при нем: мужское обаяние, умный, интеллигентный, образованный, элегантный. Это – министр образования республики Каюми. Образование получил в СССР, прекрасно пишет и говорит по-русски, по-английски, хорошо знает и любит мировую поэзию искусство, театр. По одежде – «денди», а по манерам – аристократ. В его кабинете тоже все по-европейски: картины, мебель, никаких портретов вождей.
– Хотите выпьем, Ада-ханум? Есть прекрасное французское вино.
– Хочу, с удовольствием.
Орешки, конфеты… Поговорили о том, о сем – обычный светский треп. Перехожу на деловой разговор – и вдруг телефонный звонок: Наджиб, руководитель страны.
Каюми встает:
– Извините, пожалуйста, я отлучусь совсем ненадолго, минут на двадцать.
– Я, пожалуй, тоже съезжу домой, накормлю мужа обедом.
Все-таки есть провидение, есть! Только закончили обед – звонок Каюми, голос в трубке тревожный:
– Ада-ханум, срочно приезжайте, посмотрите, что осталось от кабинета и от комнаты, где был для нас накрыт обед.
Около здания толпа зевак. Все окна – вдребезги. Висит какая-то арматура, клочья обоев. Выносят раненых и погибших.
Первая мысль о том, что осталось бы от меня и Каюми, если бы не вызов Наджиба. Не знаю: мой Бог или его Аллах спасли нас.
Позже выяснилось, что бомба была в обычном портфеле, который кто-то поднес к двери кабинета. Вспомнила: а ведь я по телефону несколько раз договаривалась об этой встрече, уточняла время. Видимо, Бог меня только спасает, но не учит…
Вот такая наша жизнь и работа здесь.
Засим, дорогая, целую и обнимаю.
Кабул
Нюсечка! Сегодня хочу порадовать тебя еще одним «сюжетом для небольшого рассказа» о нашей жизни и работе здесь. На днях снимали очерк для «Международной панорамы» в одном из красивейших мест Кабула, каким-то чудом до сих пор не утратившем свою привлекательность. В Джуму – это пятница, мусульманский выходной день – правительство разрешило горожанам приходить сюда семьями, распивать чаи, готовить плов. Дети, как очумелые, носятся, затаптывают клумбы с экзотическими цветами, ломают ветви вековых деревьев, развлекаются, словом. Увещевающий их смотритель бессилен перед этими ордами маленьких дикарей.
Место это называется сад Бабура. Сколько веков прошло с той поры, когда повелитель маленькой Ферганы Бабур стал властителем огромной Империи Древних Моголов, что простиралась от Аму-Дарьи до берегов Ганга. Она просуществовала до XVIII века, до захвата англичанами Индии. С Кабулистаном были связаны и победы Бабура, и расцвет его славы. Он так любил этот город, что завещал здесь себя похоронить.
В этом саду, где доживают свое былая роскошь и ароматы ушедших эпох, мы и работали. Снимали полуразрушенный временем дворец правителя, его усыпальницу, огромные платаны, посаженные, по легенде, им самим, дворец жен и наложниц. Мы были так увлечены, что не видели и не слышали ничего вокруг. Я вздрогнула от прикосновения руки смотрителя сада и, оглянувшись, увидела целую кавалькаду джипов с вооруженными моджахедами. Ну, вот и конец нам, промелькнуло в голове.
– Ханум! – вдруг воскликнул один из них. – Я приветствую вас. Помните, я был в охране Исмата Муслима, когда вы разговаривали с ним в Кандагаре.
Конечно же, я помнила и эту командировку, и Исмата Муслима – одного из самых влиятельных полевых командиров на юге Афганистана. Именно под его командованием здесь сражалась против нас целая армия моджахедов, которая базировалась в укрепленном районе Ислам-Дара. Я рассказывала тебе о разгроме этой базы, арсеналов и целого подземного города десантниками дивизии Павла Грачева. После этих событий Исмат Муслим, о храбрости и полководческом таланте которого ходили легенды по всему Афганистану, вынужден был вступить в переговоры с Кабульским режимом, в результате которых было достигнуто мировое соглашение. Муслиму удалось выторговать очень выигрышные для него условия этого договора: ему разрешили сохранить оружие, войти со своими отрядами в Кабул, стать депутатом народного собрания, даже получить высокое воинское звание. Такой была цена «умиротворения», что часто практикуется здесь. Наши называют эти душманские формирования «договорными бандами». Правда, никто не знает, когда и как эти договоры будут нарушены и все начнется сначала.
Мы дружески распрощались с командой бойцов на джипах. Они расселись по машинам и поехали к выходу. Естественно, что после такой встряски нам было уже не до съемок. Да и смотритель, сопровождавший нас, был в полуобмороке и хотел как можно быстрее скрыться с глаз. Погрузив аппаратуру, двинулись к выходу из сада и с ужасом увидели поджидающих нас новых знакомых. Они приветливо улыбались, махали руками и автоматами, но нам все же было не по себе. Еще более тревожно стало, когда вся кавалькада двинулась за нами. Они проводили нас до самого дома, охраняли, как стало ясно потом, когда они на прощание отсалютовали гудками и моментально скрылись.
Я до смерти боялась надругательства. Вспомнился случай, когда мы снимали репортаж в центре Кабула у какого-то богатого особняка. Неожиданно нарисовалась компашка богатых «духов» с дорогими перстнями на пальцах. Они стали что-то горячо говорить, показывая пальцами на меня. Предвкушали, видимо, случай порезвиться. С нами был переводчик, который подошел к камере и тихо сказал, что нужно быстро, но без паники убираться отсюда. Сделав вид, что работа закончена, мы немедленно последовали этому совету. Духи, громко гогоча, помахали нам автоматами. Переводчик потом сказал, что они громко обсуждали, как заманят в особняк «на чашку чая» и от души повеселятся, надругавшись над «шурави».