Куда скачет петушиная лошадь
Шрифт:
С севера, с разлагающихся островков мира раздалось далёкое «киккуруллю!»
— Там кто-то кочки на кочку прыгает, — вгляделась Даша и поёжилась. — Кто-то жуткий. Войпель, ты же сказал, что там нет никого, ты не чуешь.
— А там никого и нет, — с натугой подтвердил Войпель и отодрал со лба прилипшую мокрую прядь волос — всё-таки тяжело ему давалось противостоять втягивающей силе пустоты.
— А вон скачет! И орёт! — показала Даша на неясную страшненькую тень. — Только я не вижу, кто это.
— Потому и не видишь, что там нет никого, — посмотрел туда же Пера. — Это скачет петушиная лошадь,
— А почему я её слышу? — не сдавалась Даша.
— Потому что она вредная и орёт слишком громко, — объяснил Пера. — Если несуществующее существо так громко и противно орёт, то его слышно, даже если его и нет. Ну разве бывает петушиная лошадь?
— В нормальном мире — нет, — кивнул Мир. — А вот если мир сошёл с ума и сам себя разрушает, петушиная лошадь вполне может появиться. Это символ распада реальности, чушь. Ваша цивилизация с безумными криками скачет куда-то, как сбесившаяся петушиная лошадь, и никто не знает, куда.
— Ты умный мальчик, хотя и инопланетянин, — одобрил Пера. — Мои предки не знали слов «символ», «реальность», «цивилизация», но имели в виду именно это. Не смотри туда, Даша, её там нет. Попрыгает и перестанет.
— А почему её пустота не затягивает? — спросил Тове.
— Так нечего затягивать! Нету её, сказано тебе, балбесу инопланетному! — потерял терпение Пера.
Они постояли ещё, посмотрели на распадающийся мир.
— Мне кажется, я понял, — сказал Пера и выбросил дубину. — Возвращаемся срочно. Дашка, хватит пялиться на петушиную лошадь. Зомбик, распускай комаров, они не понадобятся. Войпель, подержи ещё северный ветер, пока мы не выберемся в безопасное место. Пянтег и Васа, возвращайтесь, война отменяется.
— Вот это дело, мир завсегда лучше, — обрадовался Васа и нырнул в лужу, бормоча про себя: «В Титикаке меня поди-ко заждались».
— Никуда не пойду, пока не объяснишь, что к чему, — упёрся Пянтег.
— Тогда двигай с нами до привала, там всё объясню.
Глава 29. Победа откладывается
Обратный путь был труден и грустен — зря сходили, никого не победили, проиграли. Пера, впрочем, был бодр и что-то обдумывал. К нему приставали с расспросами, но он отмахивался:
— Отойдём подальше, чтобы Войпелю не надо было поддерживать северный ветер, тогда поговорим.
Наконец — где пешком, где подлетая, обдираясь о ветки и проваливаясь в грязь, добрели до места, где пустота уже не подсасывала. Пянтег устроил всем душ из Камы, а то по дороге они собрали, кажется, на себя грязь всех болот Приуралья. Потом развёл костёр и стал варить в котле что-то умопомрачительно вкусное из шишек, видимо, перевоспитывая их в тефтельки. Даша сразу начала их активно пробовать. Войпель в изнеможении рухнул на землю:
— Конечно, сто лет не упражнялся, и сразу такая нагрузка.
— Надо было в витрине гимнастику делать, вот экскурсантам бы понравилось, — пожурил его Пера. — Или хотя бы вентилятором подрабатывать — северный ветер по музею гонять, когда жарко. Ослаб, старый бог, выдохся…
Войпель сверкнул зелёным глазом и дунул на Перу. Тот отлетел в сторону и заметил примирительно:
— Не совсем еще выдохся, так, слегка задохся. Слушайте, что
— Будут отмирать живые ткани, потому что питание не поступает, — растеряно сказала Даша. — Просто заживо сгниёт. Некроз. Ой…
— Вот это и произошло, — кивнул Пера. — Нет злодея, откусывающего куски от мира, не с кем сражаться. Люди, кровь земли, стали равнодушны и бросили её. И она умирает — гниёт заживо.
— И что делать? — перебила Даша. — Надо же, монах говорил то же самое — пустота начинается в душах людей. И прадедушка орт…
— Я могу ветром придуть людей обратно, — предложил Войпель. — Но они опять сбегут.
— Я умею только присматривать за миром, — печально сказал Мир-суснэ-хум. — Я не умею изменять его.
— Думаю, что изменять мир придётся Даше, — сказал Пера.
— Что?
— Она же из прошлого. Между Дашиным временем и тем, в котором мы находимся — несколько лет, не меньше десяти. Это большой срок. А Даша — сказочница. Сказочники и фантасты всегда умели изменять реальность, это основа их профессии. Слово материально, ты же помнишь, как вылечила зуб мисе. Даша вернётся домой и будет писать такие книги, чтобы люди задумались о себе и своей земле… нет, это слишком примитивно, слишком нравоучительно сказано. Но смысл примерно такой. Твои сказки должны прогнать пустоту из души…
— Да я не умею! — запротестовала Даша. — Я только про дочь миллионера и мафию… и всякие приключения, и чтобы смешно было! Я не могу серьёзное писать, а назиданий вообще не выношу, как тараканов!
— Ну и пиши приключения про дочь миллионера, — хмыкнул Пера. — И смешное пиши, смех — сильнейшее магическое средство. Неважно, про что писать, главное — как. В твоём времени мир ещё цел, земля не распадается, только первые тревожные симптомы появились — опустели деревни, развалились сельские церкви, не реставрируют красивые старинные здания, жители уезжают из маленьких уральских городов в большие… но всё ещё поправимо. У тебя ещё есть время, Даша! Но не очень много.
— Бедная девочка, она не сдюжит — такая тяжесть, — погладил её по голове Войпель.
— Сдюжит, она сказочница, — возразил Пера. — Сказочники могут всё.
— А хотите, наша планета пришлёт гуманитарную помощь вашей планете? — предложил Мир. — Мы обратимся в Совет Межпланетной Безопасности…
— Спасибо, но люди должны справиться сами, — покачал головой Пера. — Вы не можете влить чужую кровь в сосуды.
— Сможем, врачи это делают, — настаивал Мир. — Права, иногда бывают реакции отторжения…