Куда Уехал Цирк. Дорога-3
Шрифт:
– Е-усть, - коротко ответил биофаг и на удивление не стал сопротивляться эвакуации.
Шен и Фен уже не первый раз обстукивали «бантик», уверяя окружающих, что их палатка имеет защитный купол. По крайней мере, так в инструкции написано. Но вот запускаться эта защита никак не хотела. Прямо над головой грохнуло так, что фургон подпрыгнул, народ зачем-то посмотрел вверх, как будто мог увидеть что-то кроме потолка.
– С-С-СААА!
– радостно завопили ящерки, и теперь все посмотрели уже на них и тоже чуть не завопили. Стеклянный «бант» превратился в молочно-белое облако, которое сформировалось в шар, метрового диаметра. «Молоко» растаяло, уступив место виду бесконечного
– НУ?!
– хором и почти угрожающе поинтересовались у ящерок.
– Она с-сарядилас-сь на 30% и может работать!
– ящерки колотили хвостами о пол от возбуждения.
– Она предлагает развернуть с-саш-шитный экран. По крыше фургона что-то грохнуло, потом еще и еще раз.
– Включайте, - Ло смотрел спокойно и доброжелательно.
– А еще покажите нам двор, если это возможно. Грохот прекратился внезапно, тишина после нескольких часов шума ватой заткнула уши. Эни даже головой потрясла. Сферический экран тем временем сменил рисунок, на нем отобразился двор с редкими кусками льда, с теннисный мяч размером. Изображение отодвинулось, и весь лагерь стал виден в проекции чуть сверху и сбоку. Защитный экран мерцал, как радужный пузырь, обтекая крыши и стены фургонов почти впритык. Видимо, мощности для полноценного поддержания такой энергоемкой структуры было маловато. По щиту лупил гигантский град с дождем, но в фургоне было по-прежнему тихо. Между тем в центре щита вспух похожий на ручку крышки пузырь и быстро потянулся вверх, превращаясь в радужный шпиль. Молнии тут же накинулись на предоставленную их вниманию игрушку, лупя целыми пучками сразу. Земля дрожала, передавая буйство стихии, а радужная оболочка светилась все ярче. Перезвон и еще одно системное сообщение, озвученное тем же приятным голосом, оторвало зрителей от завораживающего зрелища на экране.
– С-сис-стема с-саряш-шается, - перевел Шен.
– При энергетической подпитке такого урофня до полной сарядки системы один час, тридцать дфе минуты и шесть секунд.
– Ребят, это мы сейчас сияем на полпрерии, как праздничная ёлка?
– поинтересовался Джонатан, направляясь к двери.
– И молнии как стрелочки на указателе – «Всем смотреть сюда!»?
– дописал картину Оле.
– Только тут, - Фен ткнула пальцем в экран.
– Для нагляднос-сти.
Джонатан уже и сам видел, что небо над цирком расцвечивают только молнии.
– Тревога, чужой на территории!– взвыл Невс, встопорщив шерсть.
– Сами видим!
– Спасибо! Ты бы еще сказал, когда он в двери постучит!
Не видеть было трудно. Посередине двора стоял, задрав голову вверх, Желчь. Мокрый до трусов, если он их, конечно, носил, в компании с таким же мокрым конем и верблюжонком.
Смотреть вверх было большой ошибкой, но любой из нас поступил бы так же. Вот едешь ты сквозь стену дождя и ветра, твой непромокаемый плащ давно дал течь и похож на тряпку. А последние пару минут с неба сыплются куски льда. Еще шаг и все это прекращается: и ни дождя, ни ветра и звука грома. Конечно, захочешь узнать, в чем дело...
– Глаза!
– крикнул Ло, но опоздал. Двор залил плазменно-белый свет от целого веера молний. Даже смотревшие на Красного Ходока люди промаргивались какие-то мгновения, а индеец сидел, прижав ладони к лицу.
– Твою дивизию!
– непонятно для пострадавшего выругались рядом, дальнейшая фраза было тоже мало понятна.
– Шен, убери громоотвод, к свиньям собачьим, а то этот стробоскоп всех ослепит!
– Не полушаетс-ся, – через пару секунд ответил ящеренок.
– Он аф-фтаномный, пока не с-сарядится, не выключитс-ся.
– Да что это за хрень такая, вообще, ваша палатка?
– это поинтересовался, кажется, Оле.
– Аф-фтаномный ис-следовательс-ский модуль, - отрапортовала Фен.
– Он был разряш-шен пош-шти ф ноль, и потому не функс-сионирофал!
– А теперь дорвался до вкусненького и фиг его отлепишь, пока не нажрется!
– Дети, выбирайте выражения!
– возмутился Ник, решивший, что высказался кто-то из его племянников.
– Мы не дети!
– возмутились те хором.
– И вообще это Марья сказала.
– Бе-бе-бе...
– выдала Марья.
– А ну, все заткнулись!– не выдержал Ло.
– Та-а-ак. Давай руку - помогу дойти до фургона. С конем и верблюдом разберемся сами.
– Докладываю. Суперячейка сдви-унулась назад, на семь ки-улометров, - доложил рыжий корректировщик.– И сно-ува проутюжила этот горо-удишко!
– Влюбилась она в него, - фыркнула Эни. – Юзает его туда-сюда.
– Осторожней с конем, - предупредил индеец.
– Норовистый.
– Дени, слышал?
– Слышал, - фыркнул, парень которого Желчь запомнил еще по свадьбе.
– И не таких видывали.
– Молодежь, - буркнул провожатый.
– Все они видели, все они знают... Вот интересно, мы такими же были?
– Я был, - серьезно подтвердил Красный Ходок.
– Да и я тоже. Садись, стул я подвинул, но глаза пока не пытайся открыть, - индеец и не пытался, даже перед закрытыми глазами мелькали черно-белые «звезды».
– Красный Ходок, я врач, тоесть доктор.
– Желчь, - поправил его пациент, включая тем самым, ходоков в ближний круг.
– Спасибо, так удобней обращаться будет, - Ло автоматически кивнул и взялся катать по векам шариком диагноста.
ФЛАЙ - метис породы аусси.
Будем считать, что такая Флай
.
ГЛАВА 11
Пока Ло занимался так вовремя ослепшим гостем, из грузового фургона производилась экстренная эвакуация. Народ под белыми вспышками, которые, к счастью, стали гораздо реже, разбегался по родным фургонам, таща пожитки и шепотом ругаясь на грязь под ногами. Больше всех досталось команде по перетаскиванию сундука-тохи. Воду из него никто выливать и не собирался. Потом еще и наливать? А воду дождевую собирать? Ну, уж нет! Но мокрая трава, истоптанная в грязь, подло разъезжалась под ногами. Сундук норовил то вырваться из рук, то навалиться сверху и придавить то, что не успели убрать. Эту сдавленную возню и ругань шепотом на разных языках Желчь оценил сполна. Слух у него был отменным. И то, что не было в этом никакой злости, индеец понял тоже. Он слышал, как тот самый паренек возмущенно выговаривал что-то его коню на непонятном языке. Девичий же ворковал, видимо, рядом с верблюжонком. И весь этот шум всполошённого лагеря перекрыл еще один голос, молодой и донельзя восторженный.