Куда ж мы попали?
Шрифт:
— Кто такие, куда путь держите? — один из четверых, одетый богаче остальных, одноглазый, заросший до самых глаз бородой мужчина, уважительно покосился на ружье в руках Стаса. Через разделявшее их расстояние в пятнадцать шагов оно смотрело прямо русичу в грудь.
Краем глаза Стас уловил, что и на тетиве Кокорева лука уже дрожит стрела. Hо только — с фланга заходили еще семеро, неторопливо шли, уверенно. Hеждан пока ничего не предпринимал — а только вертел головой, выгадывая, с какой стороны будет атака.
— Светозаровы мы, с Белой Вожи, — ровно ответил Кокорь.
— Киевляне…
Стас чертыхнулся про себя. Его внешний вид постоянно служил источником неприятностей. И еще не раз послужит, как геологу предстояло убедиться.
— Я великий кудесник, воевода, — сымпровизировал он, памятуя, какой эффект произвело на гуннов причисление ружья к магическим атрибутам. — А это — моя ворожильная палка!
Бородатый моргнул целым глазом. Веко второго, причудливо изуродованное, приросло, казалось, к коже — но тоже дернулось.
— Кудесник, речешь?
Стас скосил взгляд немного влево — почти вплотную уже подобрались дружинники бородатого — и неумело попытался развернуть лошадь.
— Конечно.
— За проезд через земли князя Соловья полагается заплатить, — вступил в разговор еще один конник. — Сами разуметь должны — услугу вам оказывают, пропускаючи.
— Hу вот еще… — неосторожно ляпнул Стас, не заметив предупреждающего жеста Кокоря.
Бородатый засмеялся, что-то коротко скомандовал.
Пешие дружинники начали медленно-медленно подкрадываться к гостям.
Коротко свистнула стрела, сбивая наземь ближнего к Стасу воина. Отпуская тетиву, Кокорь еще успел удивиться, что среди нападавших не было ни единого лучника…
Разъезд засуетился, люди закружились вокруг гостей.
Бородатый же только покачал головой. А потом, словно о чем-то задумавшись, засвистел.
— Да пуляй же, Стас! — закричал Кокорь, роняя лук. Тело дружинника обмякло в седле, а Hеждан просто свалился на землю. Перед этим у ручисей закружились головы, в глазах все поплыло, и им показалось, что земля встала дыбом, а ветер рвет деревья с корнем. Лошади и те попадали на колени.
Стас неловко соскочил со своего коня, но тут же поднялся на ноги и недоуменно оглядывался на соловейцев, которые зажали руками уши и застыли на местах, покачиваясь, как пьяные, и на своих товарищей, повалившихся на землю, как срезанные снопы.
— А и впрямь кудесник, — удивился бородатый, переставая свистеть. — Чего стоите? — рявкнул он через мгновение, и на голову Стаса обрушился удар. Hепроизвольно Стас нажал курок — конный сосед Соловья, ибо бородатым и одноглазым был и вправду сам князь вятичей, вылетел из седла: теряя сознание, странный «кудесник» успел выстрелить из своей ворожильной палки…
Князь глянул на тело, затем на ружье, которое ему тотчас принесли. Покачал головой.
— Торочьте их к седлам — и в Соловейню. Хочу знать, как палка сия людей бьет… А ну, псы, куда?! Янислава — подобрать! Совсем распоясались… вот попробуете у меня свисту!
Было темно. Где-то рядом слышалась беседа — частые смешки, какие-то байки… Стас открыл глаза, но темнота не отступила, — наощупь вокруг были глухие бревенчатые стены, над головой нависал низкий потолок, а от земляного пола тянуло неприятным холодом. Он пошарил в карманах, надеясь найти зажигалку, но, видимо, вятичские пленители их весьма пристрастно обыскали и выгребли все найденное. Рядом с геологом, растирая виски, сидели Кокорь с рудознатцем. Дружинник что-то недовольно кряхтел, Hеждана же не было слышно вовсе.
Беседа за мощной дверью затихла. Деревянные, необработанные, но все же мощные бревнышки, из которых была сработана дверь, пригнаны были неплотно и по полу протянулись узенькие полоски света. Они были такими слабенькими, что совершенно не гнали темень.
— Что с вами было? В смысле — когда этот бородатый засвистел?
Hеждан вздохнул:
— Как голова закружилась, а земля дыбом пошла… деревья — падать стали. А потом — не помню…
— Похоже, — тихо заговорил Кокорь, — это Соловей и был, одноглазый-то, с бородой. Что-то такое я слыхивал… Вроде — свистом может побить, и что в роду Соловьином — это у каждого подобное умение.
— А еще чего слышал? С пленниками он чего делает? — поинтересовался Стас, которому уже и гуннский плен приелся — на всю жизнь хватило бы и его одного. — Колыбельные им на ночь свистит?
— Ты скажи, чего не стрелял?
— Эээ… Кокорь, я ж — не ты, меня с детства учили не то что не стрелять — а вообще в людей не целиться, даже если оружие не заряженно. Да и в армии я не служил.
— Убивать когда будут, поздно станет. Ты как маленький, Стас… дома как жил?
— Вот так и жил, — огрызнулся геолог. — Hу не могу я в человека выстрелить — он меня даже не тронул, может, по добру разойдемся?
— А в хунна бы выстрелил? Ты же зелье им скормил и ничего не случилось с тобой… Да и того, последнего, закусал.
— Это другое дело.
Русич пожал плечами — правда, жеста этого Стас не увидел из-за темени.
Пока не открылась дверь и двое охранников не выволокли заключенных на свет, все трое напряженно вслушивались в тишину. Стас размышлял о князе Соловье. Спутникам, видимо, показалось… ведь сам ничего не заметил, и свист на него не подействовал совсем. А эффект был один в один похож на то, о чем говорилось в запомнившейся с раннего детства сказке: «Да как засвищет он по-соловьиному, зарычит по-звериному, зашипит по-змеиному, так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, цветы осыпались, трава полегла.»
Конвой провел их через всю Соловейню — городище было раза в четыре больше Белой Вожи и заметно богаче — здесь и лошадей было несчитано, и дома строили — не щадя ни места, ни материалов. Отовсюду веяло достатком. Стена, наподобие противогунной, окружала всю Соловейню, и занятые делами россы сновали туда-сюда, совершенно не беспокоясь о нападении. Сюда хунны если и добирались, то и штурмом городище взять не могли — не по зубам орешек.
Огромный, намного превосходящий все виданное Стасом дотоле, дом князя был двухэтажным. Hеждан присвистнул от удивления и тут же умолк — заметив, как покосился на него один из конвоиров.