Кудряшка и корона

Бутенко Аня

– Видишь ли, принцесса, - просто и без обиняков заводит разговор Кудряшка, садясь на краешек кровати и скидывая одеяло с головы аликорн. Потускневшая грива лежит тёмным пятном и свешивается вниз, падая на пол. Осторожно подхватив тёмные пряди копытом, Пинки забросила их обратно на кровать. – Может быть, это

покажется тебе странным, но все эти пони любят и ценят тебя. И обязательно вспоминают в минуты грусти и тоски. Может, они и не гоняют с тобой чаи в свободное время, но ты для них друг особый. Просто им легче так дружить с тобой, понимаешь?

Владычица солнца кивнула ещё раз, на этот раз веселее. Слова Пинки звучали логично и понятно, безо всякой витиеватой науки, безо всякого укора... И аликорн тихонько хихикает: вот так парадокс – маленькая кобылка поняла эту науку, а она, трёхтысячелетняя дылда, нет. Какой позор!

– А, и кое-что ещё, - словно бы вспоминает невзначай Пинки Пай, но Селестия уверена: весь свой «почти-монолог» земнопони прекрасно знает от «а» до «я». – Ты действительно рассчитывала подружиться со всеми? Интересно, как ты себе это представляешь? Невозможно подружиться с каждым, Тия. Это не получилось даже у меня – да, конечно, странно нас сравнивать, но всё же... Ну а раз тебе нужен друг... – пони подозрительно замолкает, и богиня поворачивается к ней – как раз для того, чтобы увидеть хитрую, но добрую улыбку. – То я буду этим твоим другом! Та-да!

Аликорн моргнула. Как-то это всё... странно. Но правильно. Гораздо правильнее, чем её совершенно нелепая затея.

– Я... – принцесса облизнула пересохшие губы, пытаясь поймать разбегающиеся мысли. Тем не менее, вся её обида растворилась без следа. – Ох. Я дура. Не понимаю, что на меня нашло.

– Это нормально, - заверяет её Пинки. – По крайней

мере, теперь у тебя одной занозой в крупе меньше. Без обид.

– Всё в порядке, - усмехается Селестия. Настроение поднимается, и Солнцеликая вытирает невысохшие слёзы крылом. Грива, доселе лежавшая словно мокрая тряпка, вновь гордо струится на невидимом волшебном ветру, а земнопони весело хихикая, утыкается в неё мордочкой. Однако длится это всего секунду, не более: теперь Пинки, подпрыгивая, как обычно, тянет аликорн за собой.

– Куда ты меня тащишь?
– хохочет богиня в голос, но покорно поднимается и, обняв нового друга, идёт вслед за ней. Земнопони встряхивает свисающей кучерявой чёлкой и смеётся вместе с Селестией.

– У нас же там целая гора вкусняшек осталась, глупенькая! – и принцесса невольно радуется, что кудряшка вновь стала собой: весёлой живой кобылкой с конфетным ветром в голове и не поддающейся ничему своей уникальной логикой. Всё-таки её принимают везде такой, какая она есть, без всяких масок, так пусть же ценит это... И проскакивает на секунду гадкая мыслишка, что этот ветер и эта логика – тоже хитрая, наращиваемая годами, искусно сделанная маска (пожалуй, даже лучше, чем у неё)... Но разве так стоит думать о своих друзьях – особенно о тех, перед которыми тебе самому не нужно скрываться и хитрить? Селестия уверена, что знает ответ.

– И точно! А то я со своей глупой истерикой всё на свете забыла, - и они спускаются вниз, к оставленному празднику...