Кукла для кандидата
Шрифт:
– Может, надо добавить физиопроцедуры и лазер?
– Ты права. Я скажу об этом Эйдусу. Впрочем, ты тоже можешь ему сказать. Наверное, мне стоит съездить в поликлинику и сдать анализы.
Ника пришла к себе в комнату и, растянувшись на кровати, попыталась сосредоточиться. Однако в горизонтальном положении логическое мышление работать не желало. Тогда она накинула куртку и вышла на балкон. Стоял тёплый, совсем не осенний, вечер. Бабье лето, наверное. Легкий ветерок не столько холодил, сколько бодрил.
Клара, конечно, хитрая особа и напрямую ничего не скажет. Да и рано ещё ей со мной откровенничать. Однако ёжику понятно – она меня типа как вербует. И вербует против Эйдуса. Стимул у меня, по её представлениям, очевидный. Стоит ей топнуть ногой, и я потеряю выгодную работу. Вот она и протягивает пряник – два месяца работы, пока не выздоровеет старая сиделка. Пока два месяца. А там возможны варианты. Я, разумеется, должна на это клюнуть. Раскатать губы, так сказать. А что взамен? Лояльность? Ну, это само собой. Это даже не обсуждается.
Но собака зарыта не в лояльности. Если я правильно поняла её намеки, Кларе нужно, чтобы я следовала её инструкциям в общении с Эйдусом. Она знает, что тот будет требовать с меня отчета. Это культурно выражаясь – отчёта. А если грубо выразиться, я должна на Клару стучать. Откуда Клара это знает? Ну, предположим, она хорошо изучила характер и повадки мужа. Кроме того, не будем забывать о сиделке. О том, что Эйдус заставляет доносить прислугу, Кларе могла сообщить предыдущая сиделка Людмила.
Кстати, интересная мысль. Я заподозрила, что автомобильную аварию для сиделки мог устроить Усков по распоряжению Леди. Уж очень удачно всё для них совпало. Но почему бы не допустить, что сиделку «убрал» Эйдус? Может быть, она ему стала мешать? Или обманывала его в угоду Кларе? Вполне вероятно. И такой разворот событий мне на руку, потому что Эйдус уже не вернёт старую сиделку.
Хм… Тогда он начнёт «нагибать» меня. И я попаду в ситуацию слуги двух господ. А она чревата тем, что можно оказаться между молотом и наковальней. Если Эйдус почувствует, что я хитрю, он меня элементарно выпнет. А Клара? Клара, как минимум, перестанет со мной откровенничать. Она очень хитра и проницательна. И живёт какой-то двойной жизнью. Как быстро у неё меняется настроение. И лицо. То вялое и сонное, то мгновенно оживает… Вот на кого она походит – на кошку. Та тоже делает вид, что дремлет и ничего не видит. Но стоит наивной мышке зазеваться, как цап-царап и готово…
Что это? Небольшая комната Ники располагалась в конце левого крыла здания. Её угловой балкон и террасу, куда выходила спальня Клары, разделяла кирпичная перегородка. Сейчас Нике показалось, что на террасе негромко хлопнула дверь. Она затаилась в кресле, поджав ноги и нахохлившись – куртка не доходила до средины бёдер, и вечерняя прохлада давала о себе знать.
Прошло секунд десять-пятнадцать, и потянуло запахом табачного дыма. Клара курила на террасе. Получается, не одну Нику одолевают трудные мысли в этом доме в этот поздний час.
Осторожно выбравшись из кресла, Ника проскользнула в комнату. Надо почистить зубы и умыться перед сном, решила она. Клара наверняка опять позовёт к себе в спальню – надо же поддерживать впечатление о больной и нервной женщине, которую без конца мучают ночные кошмары.
Нике пришла в голову мысль о том, что подобная легенда являлась удобным прикрытием для любовных утех Клары и сиделки Людмилы. Если, конечно, они действительно занимались сексом, и горничная ничего не приврала со зла. И вообще, иногда лучше притвориться больным и слабым, чем демонстрировать силу и здоровье. Не придурялась ли Клара все эти годы?
Глава 6. Пороки
Наступила суббота, и Ника напросилась помогать экономке варить борщ для Эйдуса. С заданием по чистке картошки Ника справилась относительно удачно, а вот на луке опростоволосилась.
– Кто же так режет? – возмутилась Раиса Маратовна. – Дай-ка сюда, покажу.
– А чего не так?
– Всё не так. Во-первых, крупно. Во-вторых, он у тебя весь расползётся, и придётся потом отдельные чешуйки крошить.
Ника отдала нож и стала сбоку. Пусть поворчит, потом добрее будет. А мне с любой стороны польза.
– Поняла? – строго спросила Раиса Маратовна.
– Поняла.
– То-то. Учти, в кулинарии мелочей не бывает.
– И где вы всему научились?
– Жизнь научит. Хотя борщ варить у меня мать мастерицей была. Она ведь из-под Житомира. Родитель Ефима Борисовича, кстати, тоже из тех мест. Поэтому он понимает, что такое настоящий украинский борщ.
Везет мне на знакомства с жителями Украины, подумала Ника. Илона, вон, тоже, борщ любила.
– Получается, вы специально к приезду Эйдуса готовите?
– А то! Каждый раз варю, – не без гордости сообщила Раиса Маратовна. Помолчав, добавила: – Иногда думаю, что хозяин только из-за борща в усадьбу и приезжает.
– Тут вы, Раиса Маратовна, слегка переборщили, – раздался негромкий, вкрадчивый голос. Экономка и Ника синхронно обернулись – на пороге кухни стоял Насыров. – Хотя, в целом, политика правильная. Сама себя не похвалишь, другие и забыть могут… Когда за стол пригласите?
– Обед через час, сами знаете, – поджав губы, сказала экономка. – А вы, Рустам Назимович, не пугайте меня так. Стучались бы, что ли, или ногами топали. Я же вас просила.
– Ох, извините, забыл. – Насыров улыбнулся. Продолговатые, раскосые глаза с тёмной, почти чёрной, радужкой, маслянисто блеснули. – В следующий раз обязательно топну. Но я, собственно, не к вам, а к Виктории Петровне. Виктория, с вами хочет переговорить Ефим Борисович.
– Сейчас?
– Он ждёт в кабинете. Дорогу найдёте?.. Ах, какие у вас здесь запахи. Удаляюсь, пока не подавился слюной.
И, бросив на Нику многозначительный взгляд, тут же исчез. Так же неслышно, как и появился.