Кукла на цепи. Одиссея крейсера «Улисс»
Шрифт:
— Узнайте, что там стряслось! — раздраженно скомандовал Тиндалл.
Капковый мальчик усмехнулся про себя: старик еще не выдохся.
— «Вектра» или «Викинг» повредили или уничтожили подводную лодку, — отвечал командир «Сирруса». — Совместно с «Вектрой» мы потопили всплывшую подводную лодку. Как ваши успехи?
— «Как ваши успехи»! — взорвался Тиндалл. — До чего же нахален мерзавец: «как ваши успехи»! Когда вернемся в Скапа–Флоу, всучу этому наглецу Орру самый дряхлый, самый занюханный тральщик… А все из–за вас,
— Так точно, сэр. Виноват, сэр. Но, возможно, он лишь хочет выразить нам свое сочувствие?
— А как вы смотрите на то, чтобы попасть на этот тральщик штурманом? — с угрозой проговорил Тиндалл.
Карпентер удалился к себе в рубку.
— Кэррингтон!
— Есть, сэр.
Первый офицер был, как обычно, верен себе. Ясноглазый, бодрый, свежевыбритый, знающий все, о чем его ни спроси. На матово–бледном лице его — у всех, кто слишком долго находился в тропиках, именно такой оттенок кожи — не было и следа усталости, несмотря на то, что он трое суток не спал.
— Что на это скажете? — показал Тиндалл в сторону норд–веста. Горизонт заволакивали похожие на барашки серые облака, тронутое рябью, которая шла с севера, море приобрело оттенок индиго.
— Трудно сказать, сэр, — медленно взвешивая слова, произнес Кэррингтон.
— Но только не шторм, наверняка… Мне уже доводилось однажды видеть подобное. Ясным утром ввысь поднялось приземистое крученое облако. Температура воздуха при этом повысилась. Весьма обычное явление на Алеутских островах и в Беринговом море, сэр. И там это предвещает туман — густой туман.
— А ваше мнение, командир?
— Не имею ни малейшего представления, сэр, — решительно мотнул головой Вэллери. Переливание плазмы, видно, пошло ему на пользу. — Это что–то новое. Ничего подобного не видел прежде.
— А я–то думал, видели, — проворчал Тиндалл. — Я тоже такого не видывал, потому и просил сначала первого офицера… Если решите, что это все–таки туман, дайте мне знать, первый, хорошо? Нельзя, чтобы с ухудшением видимости транспорты и корабли охранения разбрелись по всему океану. Хотя, если бы не мы, прибавил он с горечью, — они находились бы в гораздо большей безопасности!
— Могу дать ответ уже сейчас, сэр. — Кэррингтон был наделен редким даром — спокойно и твердо возражать, ни на йоту не роняя достоинства собеседника. — Надвигается туман.
— Сказано достаточно ясно. — Тиндалл никогда не сомневался в справедливости слов Кэррингтона. — Надо убираться отсюда к чертовой матери. Бентли, просигнальте эсминцам: «Выйти из соприкосновения с противником. Присоединиться к конвою». Да, Бентли, прибавьте еще: «Немедленно». — Он повернулся к Вэллери. — Это я специально для Орра.
Через час транспорты и корабли эскорта, заняв место в ордере, повернули на норд–ост, чтобы оторваться от «волчьих стай», притаившихся вдоль широты 70 градусов, оставив их в стороне. Солнце, находившееся на зюйд–осте, по–прежнему ярко светило, но на суда и корабли конвоя уже ложились рваные хлопья густого тумана. Скорость уменьшили до шести узлов, все корабли выпустили туманные буи.
Поежившись, Тиндалл неуклюже, неловко слез с кресла: прозвучал сигнал отбоя. Отворив дверцу, ведущую на мостик, адмирал остановился и опустил руку на плечо Крайслера. Юноша изумленно оглянулся.
— Просто захотелось увидеть твои ясные глаза, сынок, — улыбнулся адмирал. — Мы им многим обязаны. Большое тебе спасибо. Мы никогда не забудем этого.
Забыв про усталость, Тиндалл долго смотрел в лицо сигнальщика, смутившегося от похвалы. При виде воспаленных век, осунувшегося, бледного лица, покрытого пятнами румянца, адмирал почувствовал жалость к этому мальчику. Он негромко выругался.
— Сколько вам лет, Крайслер? — спросил он.
— Восемнадцать, сэр… Исполнится через два дня. — Голос Крайслера, в котором слышался акцент уроженца запада, звучал почти вызывающе.
— Ему тоже исполнится восемнадцать… через два дня? — медленно повторил Тиндалл про себя. — Господи, Боже! Боже милостивый?
Уронив руку, он устадо побрел в броневую рубку и закрыл за собой дверь.
— Через два дня ему исполнится восемнадцать, — повторил он словно в забытьи. Вэллери привстал с кушетки.
— Кому? Юному Крайслеру?
Тиндалл с убитым видом кивнул.
— Я понимаю, — спокойно произнес Вэдлери. — Понимаю, что это такое… Сегодня этот мальчик сослужил нам великую службу.
Тиндалл устало опустился в кресло. Губы его скривились в горькой усмешке.
— Единственный сын… Боже мой, за что такое наказание!
Он глубоко затянулся, уставился в пол.
— «Десять бутылок висят на стене…» — рассеянно запел он.
— Что вы сказали, сэр?
— Четырнадцать кораблей вышло из Скапа–Флоу, восемнадцать транспортов — из залива Святого Лаврентия, составив конвой Эф–Ар–77, — негромко произнес Тиндалл. — Итого тридцать две единицы. А теперь… Теперь их всего семнадцать, и трое из них подбиты. Можно считать, что «Теннеси Адвенчурер» обречен.
Он яростно выбранился.
— О исчадия ада! Как тяжко бросать суда на произвол судьбы, оставлять на расправу этой кровожадной сволочи…
Адмирал замолчал, глубоко затянулся.
— Здорово у меня получается, не так ли?
— Что за глупости, сэр, — нетерпеливо, почти сердито прервал его Вэллери. — Ведь в том, что авианосцам пришлось вернуться, нет вашей вины.
— Значит, в остальном, что произошло потом, есть моя вина? — усмехнулся Тиндалл и поднял руку, видя, что Вэллери собирается возразить. — Простите, Дик. Я знаю, вы не хотели упрекнуть меня, но это правда. За каких–то десять минут погибло шесть транспортов. Шесть! А нам и одного нельзя было потерять.