Кукла на качелях
Шрифт:
Мэри подняла искаженное злобой лицо.
— Дэйдр! — воскликнула она с ненавистью.
— Где она? — Эбби затрясла плечо Мэри. — Где она?
— Там, где она заслуживает, дьяволица! — глаза Мэри горели яростью. — Она виновата во всем этом. Она разбила все, что я так долго строила. Еще несколько месяцев, и мы с Милтоиом имели бы достаточно денег, чтобы уехать и жить где угодно. Но теперь… когда я снова увижу своего мужа? — Она истерично застучала кулаками по креслу.
— Довольно скоро, — сказал Люк успокаивающе. — Скорее чем
Миссис Моффат тяжело вздохнула:
— Но вы ошибаетесь, Люк! Та женщина в Сингапуре. Я знаю. Она следит за нами.
Она виновато замолчала, и Люку пришлось сказать ласково:
— Мы все об этом знаем, миссис Моффат. Она не в Сингапуре. Это только ее муж путешествует, когда не притворяется калекой. Пошли, Мэри, пора.
Как зачарованная, Эбби следила, как Мэри встает, медленно и обреченно идет к ожидающим полицейским. Ее лицо было, как бледная маска, только в глазах горели невысказанные чувства.
— Никогда не доверяй тихоням, — сказал Люк. — Как известно, в тихом омуте… — Он выглядел очень усталым, когда повернулся к Эбби и миссис Моффат: — Нам лучше пойти домой и выпить чаю. Идемте с нами, миссис Моффат. Не горюйте о ваших бусах. Их можно собрать. К счастью, на свете немало вещей, которые можно починить.
Люк приготовил чай, и вместе с Эбби в их милой гостиной они убедили миссис Моффат выпить немного. Люк успокоил ее, сказав, что ее не арестуют и не лишат сразу наркотиков, к которым она привыкла. Она сидела, сцепив худенькие коричневые руки и глядя в пространство. Один раз она сказала:
— Что бы они ни говорили, я люблю Дэйдр.
— Конечно, любите, миссис Моффат. Скоро Дэйдр вернется. Полиция ее ищет.
— Чего я не понимаю, — сказала Эбби, — так это зачем они так старались выманить меня из дома в день ограбления. Меня и так не было все утро, они это знали. Почему же они тогда не обыскали дом?
— Потому что Джок следил, — сказал Люк. — Он не выпускал их из виду до второй половины дня и ушел только тогда, когда увидел, что ты уже возвращаешься. Так что Мэри пришлось звонить тебе. И она, возможно, наслаждалась этим маленьким спектаклем, устроенным для тебя, когда катила домой пустое кресло Милтона. Это было хорошее алиби для них всех. Вы знали, что Милтон не был калекой, миссис Моффат?
Седая завитая голова энергично затряслась:
— Нет! Они одурачили меня. Я не верила, когда Дэйдр говорила, что кто-то ходит по ночам. Я никогда ничего не слышала.
Когда зазвонил телефон, она окаменела, как и Эбби. Люк вернулся и сказал, что Лолу арестовали в ее салоне красоты.
— Я думаю, это произвело фурор среди клиентов, — сказал он устало, и Эбби поняла, что как ни мало ему было дела до Лолы с ее наглой веселостью и стройным телом, с жадностью к деньгам, которые она делила со своей сестрой, ему было ненавистно то, что это случилось с женщиной. Он ненавидел все это с тупым отчаянием, поскольку ничего не мог изменить.
— Обе. Обе мои девочки, — тихо сказала миссис Моффат. Потом добавила: — Мэри всегда хотела быть актрисой. Она очень хорошо играла. Но не сложилось, и я полагаю, она мучилась из-за этого. Она была очень волевой. Очень волевой. Должно быть, она притворялась, что нервничает из-за Милтона. Наверное, это было частью ее роли. — Старая леди немного помолчала, потом продолжила озадаченно:
— Милтон не был калекой, когда женился на ней. Они жили в Дарвине, Мэри как-то позвонила мне и сказала, что он попал в автокатастрофу. Ему пришлось бросить свое дело. Мэри спросила, можно ли им приехать сюда, пока ему время от времени необходимо госпитальное лечение. Она сказала, что проблем с деньгами не будет, и не было. Я думала, что у Милтона есть свои средства, но, конечно, теперь я знаю…
Она тяжело вздохнула, снова выглядя пристыженной и виноватой.
— Мэри начала давать мне наркотики около года назад. Она говорила, что это помогает от депрессии и головных болей и что я почувствую себя молодой и веселой. Мне нравилось быть молодой. Вы знаете, в моей жизни все так неблагополучно. Муж умер так рано, оставив меня с двумя детьми, так что молодость кончилась, не успев начаться. Мне только пятьдесят шесть, хотя я знаю, что выгляжу почти на восемьдесят. Это все ужасные наркотики, без которых я теперь не могу обойтись.
— А как насчет Лолы? — быстро спросил Люк.
— Бедная Лола. Она всегда хотела быстро разбогатеть, и ее брак был неудачным. Per здесь, но он не хотел жить в этом доме, не хотел ответственности и детей. Он химик, видите ли. Он был очень полезен, как говорила мне Мэри, для их бизнеса. Per! Я всегда думала, что он такое слабое никчемное существо…
Телефон снова зазвонил. Когда Люк вернулся, Эбби с надеждой подняла глаза. На этот раз, наверное, о Дэйдр. Но Люк покачал головой.
— Что, Люк?
— Милтон. Когда остановились заплатить пошлину на мосту, он бросился бежать.
Эбби ждала, вспоминая эти огромные балки, угрожающую тень над водой, неистребимое чувство обреченности, которое внушал ей этот мост. Теперь она знала, что скажет Люк.
— Ему удалось вырваться, но его сшибла машина, мчавшаяся навстречу. Может, быть калекой в инвалидном кресле безопаснее, в конце концов. Между прочим, арестовали мужа Лолы, твоего приятеля с рыбьим лицом. Но Дэйдр в его комнате не было.
— Тогда где она? Разве Лола не сказала?
Два зимородка уселись на палисандровом дереве. Третий стучал в окно. Неужели он стал таким уверенным и умным!
Эбби резко повернулась.
— Дэйдр! — воскликнула она.
Лицо Дэйдр, худенькое и хитрое, было прижато к стеклу. Когда Эбби открыла окно, она сказала нахально:
— Долго же вы меня не слышали. О чем вы так увлеченно говорите?
Ее лицо было грязным в потеках слез, волосы висели клочьями. Но она сказала дерзко: