Куколка
Шрифт:
Продолжать наши беседы Мария Петроградская решила на Смоленском лютеранском кладбище, как в месте лучшем для прогулок такого рода. Вообще-то, кладбища не люблю, но здесь тихо и даже как-то романтично. Ничего общего с православными некрополями. Вымощенные дорожки, поросшие травой, могилы с памятниками, псевдоантичные склепы и печальные ангелы. Здесь, в этом месте, всегда соблюдается тонкий баланс между ухоженностью и заброшенностью. Идеально, чтобы затеряться ночью или спокойно с кем-нибудь поговорить среди дня.
— Ты что, от какой-то бабы ко мне пришел? — вместо приветствия спросила Мария, внимательно разглядывая меня своими серо-зелеными кошачьими глазами. — Вы там что, пили и спали вместе?
— Это почему же это?
— Духами женскими и ямайским ромом пахнет. Не твой стиль, вообще-то. Ладно, так что хотел у меня узнать?
— Почему тут? Ром что, как-то по-особенному пахнет?
— Вот именно это то самое, что ты сейчас собирался спросить? — засмеялась Маша. — Место такое… как бы тебе сказать… романтическое, что ли. Воспоминания, блин. Пока училась в Художке, мы сюда на пленэр ходили и рисовали. Знаешь, при советских коммунистах часть кладбища была уничтожена. Вместо многих могил на костях разместили пожарное депо, автозаправку и стоянку для машин. Гранитные плиты надгробий использовались дорожниками для ремонта поребриков уличных панелей. Многие художественные усыпальницы в стиле северного модерна уже уничтожены. Часть надгробий перенесли на другие участки, часть затерялась. Почти все памятники с громкими именами
Мы с Машей шли по аллее между памятниками под деревьями. Умными людьми давно замечено, что чем больше кормить и отдыхать девушку, тем активнее она, накормленная, насыщенная и отдохнувшая, тут же тратит полученную энергию и позитив на придумывание очередных страхов.
— Как это — «любишь кладбища?» — не понял я. — Да не люблю я их. Ты вообще-то сейчас о чем?
— Кладбища, говорю. Нет, не городские, как это, и не сельские, а виртуальные? Блоги мертвых людей — это тоже вполне себе кладбище, но не совсем обычное — ведь на нормальном кладбище причину смерти человека узнать сложно. А это кладбище виртуальное, совсем рядом — на расстоянии одного клика. Помню, как почти весь день перелистывала страницы этих бывших людей. Еще вчера они шли со мной на одной параллели, сегодня — это просто виртуальный образ личности, настолько сильный, что изучив страницу некогда живого, можно сказать, что коснулся его жизни. Я пережила тогда не один десяток судеб. Таких разных, но с одним неизменным концом — уходом «по ту сторону», откуда уже не возвращаются... Думаешь, я стукнутая на всю голову дура и напрасно время теряла? Все гораздо хуже: недавно я получила известие о смерти своего учителя живописи. Там же, в этом сообщении, мне написали под каким ником он вел блог на Же-Же. Да, надо бы сначала поведать, как я вообще дошла до таких своих занятий. До живописи, в смысле. Что-то я тебе уже рассказывала, так что извини, если где повторюсь. Полный сумбур.
Тем временем мы неспешно двигались по дорожкам старого кладбища. Необычной формы надгробия с немецкими именами. Ангел без головы. Множество неухоженных могил и полуразрушенных склепов. Рядом с одним из них — свежие розы и персики.
— Видишь того грустного ангела? — вдруг обратила мое внимание Маша. — Это могила художницы Юлии Штиглиц. Лицо ангела имеет портретное сходство с усопшей. Наш учитель говорил, что она была его родственницей. Жизнь ее оборвалась внезапно: партнер на балу не удержал эту хрупкую женщину, она упала и сломала позвоночник. Лечить такие вещи в середине девятнадцатого века еще не умели, и Юлия вскоре умерла, после чего и была похоронена здесь. Если бы я знала эту историю раньше, то вела бы более осторожную жизнь, пока росла. Понимаешь, еще девочкой-подростком родители разрешали мне практически все. Папулька с мамулькой запрещали лишь вещи, опасные для моей неокрепшей жизни и психики. На крышах и зацепках электричек кататься, на стройке играть, с бандитами знакомится, и еще кое-что, по необходимости. Провели ряд откровенных бесед, чтобы понимала что, как и каким образом может повредить моему здоровью. Зато все остальное не вызывало особых раздражений. Ночевка у подруги? Пожалуйста. Ночевка подруги у нас? Да ради бога. Поход на природу? Без проблем. Концерт? Иди, только скажи где и во сколько тебя встретить. Не хочешь в школу в день своего рождения? — Не ходи. «Что это вы там такое пьете?» — «Возьми, попробуй». Никогда мне не вопили в трубку: «Где тебя черти носят, домой быстро!» или еще что-нибудь в таком роде. Я поступила в тот вуз, куда хотела, а не в тот, который нравился родителям. Мой выбор друзей, а потом и мужа, никто не оспаривал, лишь бы мне самой нравилось. По поводу развода тоже никто не шумел. Я выросла счастливым, свободным человеком, у меня до сих пор прекрасные отношения с родителями. Единственное что они от меня до сих пор требуют, чтобы раз в неделю посылала им сообщение, что жива и вполне здорова. Можно чаще, но никак не реже. Зато сколько же натерпелись мои несчастные родители, пока растили меня! Да, тут впору восклицательный знак ставить. Проблемы пришли с неожиданной стороны — от пап и мам моих подруг, друзей и просто одноклассников. Методы воспитания папульки с мамулькой кому-то встряли поперек горла. Обычно на родительские собрания ходила мамулька. Папулька один раз ходил, было дело, наслушался там разного, и сказал что все. Хватит. С него достаточно. А то, говорил, у моей дочери, это у меня в смысле, проблемы школьной жизни могли бы возникнуть. Потом туда всегда приходила только мамулька. На родительских собраниях ее всегда спрашивали о разном, причем на повышенных тонах и в резких выражениях. Забавно, что доставали не только учителя, но и другие родители. Что это она мне дозволяет такое? Почему разрешила пару раз в четверть прогуливать уроки, игнорировать субботник и ходить в школу в новомодных джинсах со стразами? Совсем, конечно, девка от рук отбилась. Да, еще стала краситься в четырнадцать лет. Вообще безобразие. Отдельные личности звонили нам домой, истерики устраивали из-за того, что я кого-то с собой на концерт таскала, в кафе приглашала или к себе домой с ночевкой приводила, а родители приглашенного такого не допускали. Так у меня образовались первые настоящие враги, которым пришлись не по нраву особенности моего поведения. Так я столкнулась с реальным противостоянием добра и зла, причем что добро, что зло не всегда оказывалось в тех местах, где в первый момент ожидалось. Потом, уже лет в пятнадцать, когда я захотела слазить в Саблинские пещеры и не нашла достойной компании из-за истеричности родителей друзей, папулька с мамулькой поехали туда вместе со мной. Мы отлично провели время. Выложили фотки и получили множество лайков от приятелей, и кучу гневных комментов от их родителей. Мои же собственные несчастные родители так и не смогли рассказать, почему мне что-то вдруг можно, а другим то же самое нельзя? Зато приучили со своими делами разбираться самостоятельно. Нужен совет? Всегда пожалуйста. Помощь в серьезных делах хоть как-то связанных со здоровьем? Сразу и обязательно. А вот во всяких мелочах и повседневных дрязгах — сама разбирайся. Эти дела должны были стать моими трудностями. Вот я и привыкла решать собственные проблемы самостоятельно в зависимости от обстоятельств.
Я спросил, что за обстоятельства, но она меня, похоже, давно уже не слушала:
— Одна только стоящая подруга у меня и была — Маринка из соседней парадной. Мы с ней вместе везде лазили, ходили куда нельзя, и вообще, были, что называется, сорвиголовы. Обе. Только ее родители ругали и наказывали за разные такие ее похождения, а меня нет. Ей даже «водиться» со мной запрещали, но все без толку. Как-то раз вырубили в нашем районе электричество. Это потом только мы все узнали, что из-за аварии веерно отключилась чуть ли не треть всего Петербурга. Случился так называемый блэкаут: где-то на какой-то подстанции, что-то там намудрили, и произошла цепная реакция. Подробности уже не помню. Не суть. Главное — электричество кончилось в нашем и в соседних районах. Интернета нет, трубки не работают, свет нигде не горит. Даже вода из кранов не течет. Катастрофа же городского масштаба. Вот сидим мы с Маринкой на улице на поребрике, не знаем чем заняться. Нашли около мусорки обломки штукатурки и стали на асфальте всякие глупости рисовать. Мы же тогда были совсем мелкие и тупые — лет по тринадцать обеим. Так вот, рисовали мы всякие такие картинки, увлеклись даже, как подходит какой-то старый дядька. Это тогда он нам казался совсем старым, а сейчас я бы подумала, что было ему лет сорок, не больше. А потом…
Тогда я сказал, что уже однажды слышал эту историю. О том, что как они с подругой, еще тринадцатилетние девчонки, рисовали на асфальте всякие неприличные картинки, а к ним подошел какой-то старый дядька…
— Да не особо-то и неприличные, просто глупые. Так вот, предложил этот дядька пройти у него курс рисования и живописи, что позволило бы потом сдать экзамены и поступить в институт имени Репина — старейшее и крупнейшее в России художественное учебное заведение, ведущее свою историю аж от Императорской Академии художеств. Потом мне действительно это удалось, поступить в знаменитую «Репу», в нашу Художку! А теперь его нет, учителя нашего. Самих уроков я абсолютно не помню, зато научилась рисовать и писать маслом, быстро и надеюсь что качественно. Самое забавное, что человеческие фигуры всегда у меня плохо получались. Не совсем плохо, но так себе. Да и не любила я людей рисовать.
Я удивился и спросил, зачем тогда она поменяла тему и жанр, и почему последнее время пишет каких-то человекообразных монстров.
— Спрос рождает предложение, а реклама формирует спрос. Не моя мысль, как нетрудно догадаться. Чужая.
— Так почему… — начал я, но не договорил.
— Сейчас поймешь, почему, — обнадежила Маша. — С того самого дня, как закончила Художку, жизнь моя существенно переменилась. Я переехала на другую жилплощадь, сняла комнатуху на Васильевском, и постаралась забыть обо всем. Начались заботы разные, поиски пропитания, картины мои мало кто хотел покупать, ну, ты в курсе. Короче, переехала, устроилась. Ты же помнишь, кто в той коммуналке жил? Ментовский майор, девяносто с чем-то летняя бабушка Сальми и какая-то дама похожая на ушедшую на покой проститутку. Так вот, в первую же ночь, как только спать легла, на кухне, что отделялась от моей комнаты некапитальной стеной-перегородкой, начали бренчать кружки, тарелки… ну, все вообще. В чем дело? Стиральная машина выключена, в комнате ничего не трясется, только на кухне. Прямо полтергейст какой-то. Стало дико страшно, откуда-то изнутри меня выполз пещерный такой первобытный ужас. Привет от далеких предков. Сразу мысли о бывших хозяевах, которые тут умерли в один день, о приведениях и прочей мистике. Пойти туда побоялась, включила у себя свет, наушники надела и музыку врубила. Так и уснула, в наушниках. В последующие ночи все спокойно, ну и забыла я об этом случае напрочь. А когда завела отношения с парнем со своего курса, и мы уже встречались вовсю, то через какое-то время остался он у меня в очередной раз ночевать. Ну, шуры-муры, все такое, потом он спит на моем плече, а я уснуть никак не могу. Голова его на плечо давит, и мысли всякие глупые в голову лезут, и вообще. Как вдруг, среди ночи, опять тот самый шум. Друг мой сразу же проснулся, показал на перегородку с кухней и спрашивает: «Слушай, а чего это у тебя на кухне форточка дребезжит? Сквозняк что ли?» Встали мы оба, пошли на кухню, смотрим — точно форточка, остальное домыслила моя бурная фантазия: кружки и тарелки в полном покое. Оказалось что сосед-мент, живший в той же коммуналке, когда приходил поздно, курил в форточку и не закрывал потом. От сквозняка та и болталась туда-сюда, вот и весь мой полтергейст. С тех пор, ни в какую чертовщину и мистику не верю, только в людей и в их разные действия.
Я спросил, для чего мне сейчас знать все эти частные интимные подробности, если времени у нас практически в обрез, а что-то важное пока так и не прозвучало, только пространные рассказы о каких-то посторонних и неизвестных мне людях. Как потом оказалось, все сказанное имело свое значение, более того, помогло разобраться в происходящем. Зря тогда слушал вполуха и половину пропустил.
— Погоди, сейчас поймешь. Кстати, учитель вообще не рекомендовал изображать людей, только в качестве тренировки. Зато город, дома, улицы… Дворы… Несколько лет назад шла как-то через наш двор, а там девяностолетняя соседка по нашей коммуналке, бабушка Сальми, на своей маленькой клумбе посреди двора, недавно рассаженные папоротники и тенелюбивые цветочки поливала. Поздоровалась я, восхищенная ее бодростью в таком возрасте: «Здорово-то как получается, бабушка Сальми!» Вообще-то она неразговорчивая была, а с соседями так вообще не говорила почти совсем. Но со мной по-доброму всегда, по-душевному. И тогда тоже признательно кивнула и добродушно так: «Если завтра проснусь, надо будет дворнику сказать, чтобы траву вокруг подстриг. А если нет, ты уж проследи. Пусть после меня растут». Тогда я и поняла, что кроме обычных всем известных плотских удовольствий есть еще многое, ради чего стоит жить. Вообще, я из тех, кто придерживается мысли, что любовь и сексуальные отношения не самое существенное в этом мире. Подруги же, в один голос уверяли, что с парнем проще осиливать многие житейские проблемы и бытовые надобности. Но после того как в детстве однажды с легкостью сама заправила одеяло в пододеяльник, заменила перегоревшую лампочку и сообразила, как проще всего вскрывать банки с огурцами, поняла, что не так быстро найду свою половинку. Бабушка Сальми умерла зимой через пару лет после того, как я уехала из Петербурга. Когда в очередное лето я по делам ездила из Москвы в Питер, то пришла в нашу старую коммуналку — комната оставалась за мной, — решила я остановиться там, а не в гостинице. Да и денег свободных не было. Так вот, ту клумбочку во дворе срыли и заасфальтировали: машинам заезжать было неудобно, видите ли. Я даже плакала потом. Какие же люди у нас мерзкие сволочи.
— Вот именно тогда ты и задумала переехать в Германию насовсем? — спросил я, разглядывая питерское небо.
— Нет, немного позже, после того, как получила предложение, от которого не смогла отказаться. Ну, ты помнишь. Причем раздумывала еще, сомневалась. А знаешь, что стало последней каплей? После чего я приняла окончательное решение сваливать? Однажды, когда большая часть страны отдыхала в субботний день, в доме, где я была прописана, при попытке ввести в себя очередную дозу упал наркоман. С третьего этажа вывалился. В ту пору я там редко появлялась, но иногда останавливалась, когда приезжала в Петербург. Все произошло буквально на моих глазах: cначала с лестницы донеслись звуки потасовки между молодой стремной девушкой и мужиком, что был заметно старше ее. Под стоны: «у меня больше нет» и его аргументы: «было четыре чека», он что-то у нее отнял, и толкнул на дверь нашей коммуналки. Затем они побежали выше, и через какое-то время послышались крики и торопливый топот обратно вниз. Когда я глянула в окно, она уже сидела на корточках у обмякшего тела, судорожно шаря у него по карманам, и звала на помощь дурным голосом. Дальше приехала «скорая». Объявив, что пациент жив, но спина всмятку, ходить если и будет, то только под себя, тело увезли. К приезду ментов сама виновница торжества слилась. Опросили всех местных бабок, алкашей и прочих зевак кои обильно столпились у парадного. Про наркоту никто не рассказал. Только про то, что упавший оказался без ключей и полез через окно. Зато потом, когда полиция свалила, только и разговоров было, что: «пипец, бля, вмазанный, бля». Вот и захотелось мне как можно скорее свалить подальше, благо оказия подвернулась. Захотела пожить с пользой, со вкусом и без всяких бытовых сюрреалистических преступлений под окнами. А главное, писать, продавать и выставлять свои картины, а при этом еще и людям нравиться. Вот такие у меня были желания.
— Хорошие желания, что тут сделаешь, — кивнул я. — Исполнились главное, а это особо ценно. Знаешь вот, для меня, например, всегда было сложно людям нравиться.
Слушая Машу, я давно уже перестал силиться понять, для чего мне это надо, да и надо ли вообще. Половину пропускал мимо ушей, думая о чем-то постороннем. Зря я так поступал. Как оказалось намного позже, сказанное ею имело прямое отношение к моему делу. Ну, не всегда прямое, иногда косвенное, но пустым трепом тут и не пахло.
— Быть по душе другим, — возразила Маша, — на самом деле очень просто, но не всем доступно. Есть такие люди, что нравятся окружающим без всяких видимых усилий. Просто автоматически. А есть, и их большинство, которые просто так большинству не нравятся. Но бывают и такие, что не нравятся вообще никому, ни при каких обстоятельствах. А у тебя сейчас какие-то такие проблемы?