Кукольник. Куколка. Кукольных дел мастер

Олди Генри Лайон

– Кто этот человек, господин советник? – спросили из-за спины Лючано.

Легат вздохнул.

– Это не человек. Это гвоздь в моей заднице. Извините за грубость, госпожа ат-диперан.

– Ат-диперан – это имя?

Если б Тарталья знал, зачем задал дурацкий вопрос, он был бы умнейшим существом в Галактике.

– Не ваше дело, – ответили из-за спины.

– Звание, – сказал Тумидус. – Дивизионный комиссар, член Военного совета армии.

Нет, все-таки легат сильно изменился.

– Я жив?

Второй

вопрос по глубине мудрости соответствовал первому. Вместо комментариев к очевидному Тумидус достал из-под фуражки планшет и кинул его отставному покойнику. В планшете уже был предусмотрительно создан новый документ.

– Вот стилос. Пишите. И не вздумайте коверкать почерк! Знаю я вас…

– Что писать?

Ситуация граничила с безумием.

– Я, Лючано Борготта… приложите палец к идентификатору!.. ага, хорошо. Теперь дальше: находясь в здравом уме и трезвой памяти, будучи свободен в полном объеме, сознавая последствия своих действий…

– Не гоните!.. я не успеваю…

– …отказываюсь от всех персональных претензий к Гаю Октавиану Тумидусу, как то: физических, психических…

– …физических… Как вы меня нашли, Гай?

– В списках. Вы числились в составе спортивной делегации. Не отвлекайтесь! Моральных, материальных и прочих…

– …материальных… Я не про списки. Как вы нашли меня здесь, в степи?

– Летел гнать ваших спортсменов поганой метлой, – в голосе легата пробились прежние командные нотки. – Смотрю, на обзорнике – драка. Ну, раз бьют, значит, наверняка Борготту. Дал увеличение: так оно и есть. Пошел на снижение, а эти герои разбежались. В смысле, разлетелись. У них монолет был. Не гнаться ж мне за ними? Там, в начале, где ваша фамилия, добавьте в скобках: (также члены моей семьи, наследники и полномочные представители)… Добавили?

– Добавил.

– Поставьте число и распишитесь.

– Есть.

Лючано поднял взгляд на Тумидуса и оторопел. Перед ним сидел человек, достигший предела мечтаний. Лед глаз подтаял по краям. Квадратный подбородок слегка дрожал. Ноздри орлиного носа трепетали, словно легат страдал отсутствием обоняния – и вдруг унюхал, как пахнет степь.

– Этого не может быть, – сказал помпилианец. – Я не верю.

– И я не верю, – согласился Лючано.

Он не понимал, почему остался в живых. Клетка из змей, и пенетратор, рвущийся на свободу. Видения пришли к финишу родов, порвав ленточку «здесь и сейчас». Волшебный ящик рассыпался в прах. И тем не менее: малыш, ты сидишь на травке, дружок, флуктуация свернулась кольцом внутри тебя, неудачник, ты еще коптишь небо…

«Вживется – станет тобой. Вырастет – уйдет.»

Пенетратор вырос, но не ушел.

«Я на планете не вхожу-выхожу. Не мой… моя… стихия? Вещество. Вяжет.»

Птица Шам-Марг знала, что говорит. Выход из носителя на поверхности планеты грозил гибелью треклятому огрызку, развившемуся до полноценной флуктуации! Стопроцентной гибелью! Роженица умерла бы, но и ребенку не жить. Лючано представил, каких усилий стоило «младенчику» не родиться в отведенный срок, и содрогнулся. Беснуясь в клетке, монстр вовсе не пытался разрушить темницу. Он всеми силами защищал скорлупу родного яйца; спасал хрупкий кокон и от агрессоров, и от собственного рождения, воюя на два фронта.

Укреплял стены, прутья и решетки, как мог.

Надолго ли хватит?

«Вряд ли, – грустно сообщил маэстро Карл. – В следующий раз вы погибнете оба. Или, если к этому моменту ты сумеешь взлететь с планеты, выйдя хотя бы на орбиту Михра, погибнешь один ты. Невеселый выбор…»

– Вы закончили, господин советник?

– Да, госпожа ат-диперан.

– Тогда напомню вам, что у нас есть и другие задачи, кроме получения расписок от «гвоздей в заднице». В свою очередь прошу прощения за грубость.

Лючано повернул голову, охнув от боли в затекшей шее. Госпожа ат-диперан оказалась высокой, костлявой дамой, одетой во все красное. Цвет крови ей совершенно не шел. Плоская, как доска, она возвышалась над мужчинами, напоминая флагшток. Остроконечный колпак, перевитый черными лентами, усиливал сходство.

На поясе дивизионного комиссара, рядом с кобурой лучевика, болтались щипцы из темного металла. Похожие щипцы использовались в ресторанах для колки орехов и лобстеров. Толстые рукояти с одной стороны заканчивались петлями, с другой – боковинами «клешни», похожей на захватник пассатижей.

Что означает сей инструмент, оставалось загадкой. Знак различия? Атрибут должности? Оружие? Символ исконного гостеприимства вехденов?

– Вы правы, – согласился Тумидус. – Думаю, мой «Вихрь» лучше оставить здесь. До лагеря пешком – десять минут. Вам нравится памятник, госпожа ат-диперан? Мне – да.

Дама в красном молча направилась к лагерю «спортсменов».

Забрав планшет, легат последовал за ней.

II

В лагерь Тарталья вернулся последним.

После неудачных родов (нервно хихикая, он поискал лучшее сравнение и не нашел) организм разладился. Нет, ничего глобального. Голова ясная, да и тело подчинялось в полном объеме. Просто нарушилась координация движений. Он шагал, ступая с преувеличенной аккуратностью: так ходит пьяный, знающий, что хватил лишку. Иногда выяснял, что забирает вбок, хотя был уверен: идет прямо, и только прямо. Останавливался, пережидая накативший приступ эйфории – словно хлебнул «Трансхэппи» с повышенным содержанием антидепрессантов.