КУЛИКОВСКАЯ БИТВА и рождение Московской Руси
Шрифт:
По мнению историка А.А. Зимина: «Уже весной князь Юрий "разосла по веси своей отчине, по всех людей своих", и собрались "вси к нему изо всех градов его, и восхоте пойти на великого князя". Похоже, что решение принято было с учетом пожеланий всех собравшихся воинов князя Юрия. Созвано было что-то среднее между древнерусским вечем и московским Земским собором» [241] .
А тем временем Софья Витовтовна и Фотий лихорадочно раздавали земли своим потенциальным союзникам. Дядя Василия II Константин получил в удел Ржеву, князю Петру Дмитриевичу дали в удел волости Шачебал и Ликурги (правда, тот передал их Константину Дмитриевичу).
241
Зимин А.А. Витязь на распутье. С. 33.
Задобрив дядей и заполучив их дружины, клика нарушила перемирие и двинула войско на Кострому, намереваясь оттуда наступать далее на Галич. Юрий Дмитриевич решил, что деревянно-земляные укрепления Галича слабы, и ушел в Нижний Новгород.
Вслед за ним на Нижний двинулась и 25-тысячная московская рать во главе с князем Андреем Дмитриевичем. Однако по каким-то причинам до Нижнего войско не дошло и без боя вернулось назад. Софья и Фотий подозревали князя Андрея в сговоре с братом. Понятно, что сейчас причину неудачи похода установить невозможно.
В случае неудачи московского войска в дело вступает... Совершенно правильно, митрополит Фотий. На Рождество Иоанна Предтечи (24 июня) он прибыл в Ярославль, где отужинал у ярославского князя Ивана Васильевича. Затем Фотий отправился в Галич. Юрий, узнав, что к нему едет митрополит, вышел встречать его с детьми, боярами и лучшими людьми, собрал всю чернь из городов и деревень и поставил ее по горе так, что Фотий мог видеть большую толпу народа при въезде в город. Но Юрию не удалось испугать митрополита. Тот, лишь взглянув на толпы черни, сказал: «Сын князь Юрий! Не видывал я никогда столько народа в овечьей шерсти», тем самым говоря, что люди, одетые в сермяги, плохие ратники.
Начались переговоры. Митрополит настаивал на вечном мире, то есть чтобы Юрий навечно признал мальчишку своим господином. Галицкий же князь был согласен лишь на длительное перемирие. Фотий рассердился и уехал из Галича, не благословив ни князя, ни города, и вдруг после его отъезда в Галиче начался мор
(чума?). Видимо, чуму в Галич занесла свита Фотия, благо, в Москве чума была, а в Галиче нет.
Князь Юрий испугался то ли чумы, то ли суеверных сограждан, сам поскакал за митрополитом, нагнал его и со слезами упросил вернуться в Галич. Фотий приехал в Галич, благословил народ, и мор пошел на спад, а Юрий пообещал митрополиту послать двух своих бояр в Москву. И действительно послал, те заключили мир на том условии, что Юрий не будет искать великого княжения сам, но хан кому даст великое княжение, тот и будет великим князем. Но на Орду Юрий Дмитриевич не надеялся, и клика также боялась слать туда мальчика.
Но мы увлеклись усобицей дяди и племянника и забыли об опекуне, которому Василий I поручил сына. Наш опекун решил пока не вмешиваться в свару, а пограбить в Псковских землях.
1 августа 1426 г. Витовт осадил крепость Опочку. В его войске, кроме литовцев, были наемники (немцы, чехи и волохи), а также татары из дружины свергнутого уже к тому времени золо-тоордынского хана Улу-Мухаммеда. Два дня литовское войско безрезультатно простояло под стенами города, и тогда Витовт решил найти другое место в псковской обороне, которое можно было бы прорвать. 5 августа литовское войско подошло к Воро-начу. Защитники крепости мужественно оборонялись три недели, несмотря на то, что литовцы использовали большие пушки. Под крепостью Котелно четыреста псковичей разбили семитысячный отряд литовцев и татар. Видимо, эти цифры не точны, но факт победы псковичей не вызывает сомнения. У крепостицы Велье жители города Острова уничтожили татарский отряд из сорока человек. Мужественно сражались и жители города Врева. Так что легкой прогулки у Витовта не вышло. Не поддержал литовского князя и Орден, державший во время этой войны нейтралитет. Дело кончилось уступкой Псковом по московской летописи трех тысяч рублей, а по тверской летописи — тысячи рублей за захваченных в плен псковичей.
Но вот 14 августа 1427 г. Витовт пишет магистру Ливонского ордена: «...как мы уже вам писали, наша дочь, великая княгиня московская, сама недавно была у нас и вместе со своим сыном, с землями и людьми отдалась под нашу защиту». Итак, наступил звездный час великого литовского князя — ему покорилась Москва!
Русские летописи подтверждают факт обращения Софьи Ви-товтовны и московских бояр к Витовту. С 25 декабря 1426 г. по 15 февраля 1427 г. у литовского князя находился с дипломатической миссией московский митрополит Фотий, а затем прибыли и Софья с Василием. Тем не менее эту постыдную историю постарались забыть как монархические, так и советские историки.
Вслед за Василием II на поклон к Витовту кинулись удельные князья — вассалы и союзники Москвы. Вот, к примеру, договор рязанского князя Ивана Федоровича с великим князем литовским: «Я, князь великий Иван Федорович рязанский, добил челом господину господарю своему, великому князю Витовту, отдался ему на службу: служить мне ему верно, без хитрости и быть с ним всегда заодно, а великому князю Витовту оборонять меня от всякого. Если будет от кого притеснение внуку его, великому князю Василию Васильевичу, и если велит мне великий князь Витовт, то по его приказанию я буду пособлять великому князю Василию на всякого и буду жить с ним по старине. Но если начнется ссора между великим князем Витовтом и внуком его великим князем Василием или родственниками последнего, то мне помогать на них великому князю Витовту без всякой хитрости».
Вслед за московским князем в начале августа 1427 г. договоры с Витовтом заключили князь Иван Федорович, внук Олега Рязанского, и пронский князь Иван Владимирович. Согласно этим договорам оба князя «дались в службу» великому князю литовскому Витовту.
Дело в том, что рязанские земли почти ежегодно подвергались разорительным набегам татар, а оба московских Василия не только не помогали, но наоборот — вредили Рязани.
В том же 1427 г. великий тверской князь Борис Александрович стал вассалом Литвы. В договоре говорилось: «Господину, господарю моему, великому князю Витовту, са язъ... добилъ есми челом, дался если ему на службу... А господину моему, деду, великому князю Витовту, меня, князя великого Бориса Александровича тверского боронити ото всякого, думаю и помощью. А в земли и в воды, и во все мое великое княженье Тверское моему господину, деду, великому князю Витовту не вступаться».
Итак, Борис Тверской признал Витовта своим господином, что же касается «деда», то дед Бориса Иван Михайлович был первым браком женат на сестре Витовта, то есть Витовт приходился Борису двоюродным дедом.
В силу этого договора в июле 1428 г. Борис Александрович послал свои полки на помощь литовскому сюзерену в походе на Новгород.
Витовту удалось взять Себеж, но крепость Порхов оказала ожесточенное сопротивление литовцам. Они стреляли по крепости из пищалей, тюфяков и пушек. Ответным огнем осажденным удалось взорвать огромную литовскую пушку «Галка» и убить немца Николая, заведовавшего осадной артиллерией. В итоге Порхов взять не удалось. Витовт взял выкуп за пленных пять тысяч рублей с Новгорода и столько же с Порхова и на том отправился восвояси. По словам летописца, Витовт сказал новгородцам, принимая у них деньги: «Вот вам за то, что называли меня изменником и бражником».
Угроза похода Витовта на Галич произвела должное действие на Юрия Дмитриевича, и 11 марта 1428 г. между Москвой и Галичем был заключен мир, по которому 54-летний дядя признавал себя «молодшим братом» 13-летнего племянника. Тем не менее договоренность о том, что князья должны жить в своих уделах по завещанию Дмитрия Донского, оставляла за князем Юрием возможность поставить перед ордынским ханом вопрос о судьбе великого княжения.
Старый Витовт был в зените славы. Единственное, чего ему не хватало, так это королевского титула! Ну чем он хуже своего брата Ягайло? И Витовт обратился к германскому императору Сигизмунду.