Культурный фронт Великой Отечественной войны

Жукова Ольга

«Комсомольская правда» в декабрьские дни 1943 г. – освобождения восточной части Украины от оккупации – сообщает, что «заведующая Краматорской городской библиотекой тов. Фесенко, прежде чем покинуть город, спрятала 150 самых ценных изданий. Сотрудник

Харьковского университета А. Борщ в железном ящике закопала старинные альбомы итальянских архитекторов (подобные экземпляры имелись только в Лувре), первые издания Коперника и Ломоносова». А вот два альбома гравюр с автографом Рубенса попали в руки грабь-армии Розенберга и были подарены Герингу на выставке ценностей восточных территорий, открытой в Берлине в 1942 г.

По далеко не полным данным, на оккупированной территории СССР уничтожено, сожжено, разграблено более 100 млн изданий! Только в Киеве сожжено до 4 млн книг.

Особенно пугает фашистов советская литература. В объявлении новой власти в Старобельске Ворошиловградской области (ныне – Луганская народная республика) сообщалось: «Населению города приказываю немедленно сдать все большевистские листовки и вообще весь пропагандистский большевистский материал, затем немецкое и всякое другое оружие (оружие – на втором месте! – О.Ж.). Кто до января 1943 г. не выполнит этого распоряжения, будет расстрелян!» Совсем не шутили фашисты.

«Книжный голод и книжный паёк». В годы войны входят в жизнь такие понятия, как «книжный голод» и «книжный паёк». И приравнивается книга к стратегическим, строго нормированным продуктам – хлебу, соли, спичкам, мылу.

Если дефицит продуктов питания вызывает необходимость введения их нормированного распределения, и в повседневную жизнь страны входят такие понятия, как «карточки», «лимитные книжки», «пайки», то и к книгам, как к духовной пище, отношение особое. Выражение «книжный паёк» встречается в официальных документах.

Когда легендарный шахтёр Алексей Стаханов, в годы войны занимающий уже бюрократическую должность в Наркомате угольной промышленности по широкому внедрению движения своего же имени – стахановского, обращается к И.В. Сталину с письмом, в котором просит об увеличении зарплаты, снижении квартплаты, содействия в получении дачи и машины, разбирающиеся с этим вопросом сотрудники аппарата ЦК прежде всего отмечают, что, удовлетворив пожелания Героя труда, «ему крепко указали на то, что он должен перестроиться, чтобы не ходил по ресторанам, не допускал разгула» [203]

203

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 310. Л. 33–34.

Конец ознакомительного фрагмента.