Кумир и поклонницы
Шрифт:
И вот, наконец, прозвучал вопрос, которого я опасалась весь день.
Не думаю ли я, что Лукас похож на Люка Страйкера?
Я попыталась ответить на вопрос Трины как можно искреннее и без очевидной лжи, но, разумеется, это было очень трудно. То есть я ДОЛЖНА была всем врать. Знаете, на самом деле, мистер Митчелл должен был бы мне ПЛАТИТЬ за то, что я позволила Люку ходить за мной хвостом. Это оказалось серьезной работой…
И кроме того я должна была выслушивать оскорбления от самого Люка. Этой ночью, когда я лежала в кровати, глядя на свой балдахин — когда я была маленькой, я бредила принцессами и умоляла, чтобы мне
Разумеется, Люк не понимал, о чем он говорит. Хочу сказать, что он не представлял себе, какие усилия я прикладывала для того, чтобы уладить все дела с Кэйрой. Я все время бегала за ней в туалет, я осушала ее слезы, а сколько я давала ей советов (но ни к одному она не прислушалась). Люк не знал, о том, что я — «Спросите Энни», и обо всех письмах Кэйры, на которые я ответила. Он не знал, насколько Кэйре было бы хуже, если бы не я.
И он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ничего не понимал о моей жизни. Честно. Моя жизнь была очень утомительной. Я все время металась между Кэйрой и «Спросите Энни», между Триной и Стивом, а еще похищение Бетти Энн, а еще движение руками в «Трубадурах»…
Еще чудо, что я встаю по утрам, правда.
Должна признать, что не ожидала увидеть Люка на следующее утро. После всех проблем прошедшего дня — отсутствие на территории школы кофе-эспрессо, несъедобный бифштекс, не говоря уж о проблеме с Кэйрой — я полагала, с него достаточно. Он, может, и посвятил себя своему искусству и все такое, но как выдержать такие условия? Особенно миллионеру.
Так что, когда он следующим утром вошел на латынь, я была в шоке. Он сменил футбольную фуфайку на какую-то одежду, которая выглядела так, будто ее сшили из мексиканских одеял, а в отверстии на груди виднелось ожерелье из ракушек, которое всегда носят те, кто занимается серфингом. На ногах вместо кроссовок были замшевые мокасины.
Плюс он где-то нашел какое-то эспрессо… или, по крайней мере, кофе с молоком в высоком бумажном стаканчике. И выглядел он в тысячу раз более бодрым, чем накануне.
— Привет, Джен, — сказал он, усаживаясь рядом со мной.
Должна признаться, его вид меня потряс. Что он здесь ДЕЛАЕТ? Я ведь была уверена, что он не вернется. Просто уверена.
Но он вернулся. Он все-таки не исчез.
Я повернулась к нему и, радуясь, что еще не прозвенел второй звонок и в классе было мало народу, прошептала:
— Что ты тут ДЕЛАЕШЬ?
Люк заморгал за линзами своих очков в проволочной оправе.
— Что ты имеешь в виду? Я здесь на две недели.
Разве они тебе не сказали?
— Хм, ага, — прошептала я, — но я просто… я просто подумала
— Я быстро обучаюсь? — засмеялся Люк. Это была та самая улыбка, от которой растаяли тысячи сердец, когда он сверкнул ею перед Анжеликой Тримэйн в роли Джиневры. И я, признаюсь, затрепетала.
— Люк…
— Лукас, — поправил он меня.
— Ну да, Лукас… Ты… Я хочу сказать, что ты так очевидно все здесь возненавидел. — И я добавила то, что действительно чувствовала: — И меня возненавидел.
Улыбка исчезла.
— О чем ты говоришь, Джен? Я вовсе тебя не ненавижу.
— Но все эти дела с Кэйрой…
— Ну да, — сказал он и поморщился. — Это было не очень приятно. Но после того как ты на меня наорала, мне… стало любопытно.
— Любопытно? Что любопытно? И я на тебя не орала, я просто…
— Выпустила пар. Я знаю. Успокоилась. — Люк открыл стаканчик с кофе, и в воздухе распространился приятный аромат. — Я хочу посмотреть, что из этого получится.
Я посмотрела на него, как на психа.
— Что из этого получится? — спросила я. — О чем это ты говоришь?
Но я так и не узнала, потому что прозвенел звонок.
Нельзя сказать, что после этого разговора мы с Люком стали — ну, как Ланселот и Джиневра, или что-нибудь в этом роде. То есть Люк все равно ходил по большей части с нахмуренным лицом… особенно, когда не из-за чего особенно было и хмуриться. Например, когда Кортни Деккард и ее друзья, встретив нас в холле, сначала опустили глаза на ноги Люка, затем прошлись взглядом снизу доверху по всей его фигуре, пока не встретились с ним глазами, а потом засмеялись.
Почему ЭТО заставило его нахмуриться? Таким образом завязывается общение. Это всем известно. Они просто осмотрели его одежду, чтобы убедиться в том, что она достаточно модная. Таково положение вещей.
В другом случае он, наоборот, развеселился от того, что вовсе не было смешным. Это было на репетиции хора. Люк нашел сногсшибательно забавным ворчание мистера Холла, когда тот требовал, чтобы я «расслабилась» и быстрее бросала Трине ее шляпу в номере «Весь этот джаз».
Хотя мне, честно, непонятно, что его так развеселило. Это вам не шуточки, вовремя попасть сверху на нижние ступеньки, когда сопрано распевают свой канкан или что-то там еще. Я, в конце концов, рассчитала, что если брошу Трине шляпу сверху, она сможет ее поймать как раз, когда ей нужно будет встать в ряд вместе с Карен Сью Уолтерс и всеми остальными.
Я не лучший в мире бросальщик, но Трина великолепный ловец, так что это должно было сработать. По крайней мере, мистер Холл перестанет рычать на меня и станет рычать на баритоны.
Похоже, что после первоначального шока, вызванного варварством, существующем в наши дни в средней школе, Люк слегка смягчился. Его даже ланч не расстроил, поскольку он принес еду с собой. Разумеется, этот поступок чуть не приоткрыл завесу над его тайной — ведь ланч, который он принес, очевидно, прилетел из Индианаполиса. Я хочу сказать, что в Клэйтоне нет места, где делают суши. У нас ведь даже нет компании, которая держала бы лимузины! Так какое же здесь суши?
Но Люк очень спокойно объяснил, что сам сделал суши из консервированного тунца. Я чуть не поперхнулась своей диетической колой. Но Люк сказал это с такой уверенностью, что даже Скотт ему поверил, и дальше они начали рассуждать о разнице между свежим и замороженным тунцом. Мне было неинтересно слушать, о чем они разговаривают, но было приятно, что мои друзья стараются принять нового парня в свою компанию…
До тех пор, пока я не вспомнила, что Люк вовсе не «новый парень». Он — звезда фильма «Небеса, помогите нам!», экс-бойфренд Анжелики Тримэйн, голый Тарзан с набедренной повязкой и трагический герой Ланселот. Полагаю, все это только подтверждало мастерство Люка, потому что даже я начала думать о нем, как о Лукасе Смите, переведенном ученике. И весь следующий день он не выходил из образа Лукаса…