Куны не нужны
Шрифт:
В конце концов, без тьмы не существует света, потому что если вокруг только свет – то как же понять, что это именно он, с чем сравнить? Испытавший горе выше ценит счастье, ярче чувствует его вкус на своих разбитых губах.
Наверное, у каждого бывает несколько отвратительных лет. Но всё окупается – в этом и гармония жизни. Трудное детство компенсируется смелой юностью, а наоборот – счастливое и тепличное детство сулит проблемы в студенческую пору. И очень даже неплохо, если плохие годы наступают в первой половине жизни, потому что тогда можно сказать (и это будет правдой), что всё можно исправить, можно наладить – счастье впереди.
Но теперь нужно было написать письмо. Письмо для будущих поколений.
Задумавшись на секунду, кому бы написать, она выдвинула из углубления в стене свой стол, села за него и, взяв обычную бумагу и ручку – вещи, столь непривычные для нынешней жизни – вывела первые слова.
«Дорогая
«Сегодня ежегодная рандомная лотерея в числе прочих выдала моё имя в списке подлежащих анабиозу. А это значит, у меня есть день, чтобы со всеми проститься, а завтра смиренно уснуть. Для меня это равноценно смерти, я не верю, что нас когда-нибудь найдут. А если и найдут – я уже слишком стара для подобных штук, особенно если учесть, насколько несовершенна наша технология. Я могла бы написать прощальное письмо своим сёстрам, своим любовникам, своим родителям… Но я пишу только тебе. И дело даже не в какой-то якобы неразрывной связи, а в том, сколько ты сделала для меня, сама того не осознавая, каким ярким лучом света стала. Здравствуй, дорогая моя Ева. Скорее всего, это письмо не попадёт тебе в руки никогда, но я так тоскую по тебе, что не в состоянии обратиться к кому-то другому, поэтому напишу его так, будто ты его когда-нибудь откроешь. Начну с начала…»
Но Аня не знала, где оно – начало. Только тиканье часов нарушало тишину. «Как всё-таки невероятно поменялась жизнь,» – вздохнула Аня. Кошмары из прошлого всё ещё преследовали её во снах, скорбь по пропавшей дочери и подруге всё ещё становилась комом в горле, но теперь всё это казалось далёким сном.
Так много всего свершилось, так много воды утекло с той роковой ночи, когда шестимесячную Еву и Соню забрали инопланетяне и увезли в неизвестном направлении…
«Мы были вместе всего полгода, малышка, но твоё присутствие в моей жизни поменяло всё. Да, уж если честно, ты – незапланированная ошибка молодости, но, надо сказать, прекрасная ошибка. Но не твой отец – он не прекрасная… Столько времени прошло, а простить я его не смогла. Ты спросишь – за что простить? Тебе ни к чему знать ответ. Была в моей молодости такая уголовная статья, сто десятый что ли номер… Из-за твоего отца я чуть не наделала больших глупостей. Он лишил меня всего мира, но у меня осталась ты. И ты стала моим спасением, твоё присутствие на моих руках нередко сберегало меня от травм, твой серьёзный взгляд спасал меня от смерти, а твои маленькие ручки на моих щеках оказывались лучшим лекарством от слёз. Я не могла – не имела физических и психических сил, чтобы уйти. Я чувствовала себя безвольной амёбой. Соня вытащила меня из этого. Понятия не имею, как она это сделала – просто пришла поздней ночью и увела нас. Прошёл всего день – а следующей ночью вас забрали. Хотелось бы верить, что вы живы, хотелось бы верить, что счастливы, и что Соня за тобой присмотрит. Она чудесная женщина и замечательная подруга, моя опора и надежда. У меня и после неё были приятельницы, но ни с кем я не чувствовала такого душевного единения, как с ней. Наш последний вечер был жесток и прекрасен одновременно. Я волновалась из-за своих ничтожных проблем, она – из-за своих, надуманных. Помню, печалилась, что её жених посвятил стихотворение не ей. Жалко, что вас забрали, и она не узнала правды. Он пришёл в первый день вашего исчезновения. Принёс толстую тетрадь, в ней – свой роман. Это стихотворение было финальным. И всё, и никакой трагедии.
А у Сони сердце разбито, наверное. Её парень в итоге роман издал. А жену себе так и не нашёл, говорил, что скучал по ней всё это время. Жаль, что она этого не узнала… Как же вы там? Живы ли?
Я не знаю, я ничего не знаю о Вашем настоящем. Когда вас забрали – меня перестал удерживать рядом с мужем долг перед тобой и я, наконец, оформила развод. Тогда же познакомилась с новыми подругами, которые вытащили меня из пучин депрессии и помогли найти работу. Тогда же примкнула к женской партии Воительниц. Мир менялся стремительно – подкошенный похищением женщин, он будто сошёл с ума. Резко поднялся уровень насилия во всех странах, упал уровень рождаемости, учёные и политики били тревогу, а на улицы стало просто опасно выходить. Президент просто исчез, ходили слухи, что он ушёл в депрессию с головой и уехал жить в глухую деревушку.
Отношения между странами стали резко накаляться и людям перестали казаться глупыми действия сообщества Воительниц по переоборудованию катакомб в пригодные для поствоенной ситуации города. Тогда-то партия и поменяла своё название – в условиях угрозы войны женщины выступили за сохранение жизни и стали вкладывать личные деньги и время в обустройство бомбоубежищ и подземного жилья. Это было тяжёлое время для партийных, но, сплочённые общим делом, они поработали на славу и построили несколько подземных городов. Свою комнатушку проектировала и строила лично я. Как и десятки других. У нас было мало времени и мы привлекали все ресурсы, что имели. У нас получился огромный комплекс жилых модулей – фактически, несколько больших подземных городов.
Главная Хранительница – седовласая властная женщина, прожившая всю жизнь в одиночестве, но сделавшая некогда умопомрачительную карьеру, лично просматривала дело каждого заселявшегося. Я помогала ей – так уж сложилось, что я была здесь кем-то вроде важного чиновника. Тот факт, что я была у истоков нашего города-колонии, что я строила его своими руками – сделал мою жизнь уважаемой многими согражданами и особенно ценной. Я входила во все парламенты, когда-либо существовавшие здесь, я решала многие вопросы… И – не знаю, простишь ли ты меня за это, я лично поставила печать «отказано» на анкете твоего отца. Началась мировая война. Мы заселились практически сразу, таким образом спасшись от, казалось, неминуемой гибели. У нас были информаторы – вестники, что ежедневно рассказывали новости по местному тв. Уже через неделю после начала Третья Мировая завершила агонию человечества ядерным и химическим оружием. На земле теперь вокруг была смерть – всё живое оставалось под нею и ждало, когда же наконец будет возможность подняться. Но возможности всё нет. Я живу под землёй уже четвёртый десяток, а кислород наверху всё ещё непригоден для жизни. Я не уверена даже, что этот – пригоден… Здесь стоят специальные машины, фильтрующие воздух, специально высажены растения, но думаю, что всё равно здесь затхло и должно пахнуть гнилью. Мы привыкли и не чувствуем этого, но ведь вариантов и нет…
Признаться честно, время здесь текло невыносимо скучно. Люди занимались выживанием и день за днём теряли надежду. Мы взяли с собой запасы, мы выращиваем здесь плодовые культуры, разводим свиней, кур и даже коров, но последние годы дела идут не очень. Когда мы только начинали здесь жить, я выращивала лилии на главной площади города и в небольшой кадушке в своей комнате. Прекрасные белые лилии. Знаешь ли ты, что это, малышка? Если существует где-нибудь рай, там пахнет именно лилиями. Эти цветники были моей отрадой. Но теперь!..
Пять лет назад Хранительница умерла и её место занял сын – мне кажется, жуткий самодур. Он ввёл новые законы. Например, каждая женщина обязана совокупляться с любым земным мужчиной не меньше раза в месяц, и при этом она должна регистрировать сей факт с письменной справкой от мужчины. Это сделано в надежде, что кто-то из нас всё-таки забеременеет и рождаемость превысит смертность, но приводит только к тому, что мужчины пользуются женщинами, не выписывая справок. Слава климаксу – меня эта реформа не коснулась. Впрочем, я не настолько эгоистична, чтобы смотреть на происходящее сквозь пальцы. Я, и ещё пара таких же, как и я, старых женщин Совета, были против. Кого-то он смог переубедить, кого-то подкупить, но не меня. Я всё ещё против и готовлю петицию для отмены постановления…
Есть ещё одна глупая новая реформа: каждый год господин Хранитель погружает необходимое количество человек в анабиоз. В этом году всего лишь около двухста… Немного меньше, чем в прошлом. Судьбу людей решает случайная лотерея. Вот и мою решила. Не очень-то честно. Хотя, кажется мне, что в этом году лотерея не была такой уж случайной…
Впрочем, я не сильно расстроена. Я не могу изменить моё будущее, а что касается прошлого… Моя жизнь протекла весьма неплохо: здесь, под землёй, я была уважаемой женщиной, занималась живописью и музыкой. Как же это дорого стоит – быть собой! Особенно, если ты женщина. Ходить без макияжа, говорить вслух свои глупые шутки, не сглупить, даже если влюблена, пользоваться защитой и не заезжать в его квартиру, ходить в штанах и путешествовать, если сердце рвётся. Но я прожила счастливо, мне грех жаловаться. Если что меня и печалит – так это то, что моя надежда встретиться с тобой однажды, ничем не обоснованная, глупая и невозможная, но тайно прожившая все эти годы в моём сердце – не оправдалась.
Я пыталась зачать ещё, с разными мужчинами – три выкидыша, после чего мне удалили яичники. У нас тут почти никто не может родить, человечество стремительно вырождается. Да и не знаю, смог бы ли другой малыш заменить мне тебя, многократно вытаскивавшую из тьмы.
Надеюсь, Соня была тебе хорошей мамой.
Если бы я и впрямь писала письмо, зная, что оно попадёт тебе, я бы оставила какой-нибудь вывод. Что-нибудь о том, что надо жить для себя, надо быть сильной, надо быть эгоисткой и никогда не верить людям – особенно мужчинам. И ещё о том, что уж если так случилось, что ты оказалась в заднице – очень маловероятно, что прилетят инопланетяне и вытащат тебя из неё, хоть она и есть. Надо иметь свою смелость и свою силу.