Купчиха. Трилогия
Шрифт:
Мысли опять вернулись к Мельхиору и Виола снова задумалась. Порядочно ли будет принять его помощь и при этом не ответить на его чувства? При угрозе Эдмону возможностями мага она собиралась воспользоваться в любом случае, настолько, чтобы отказаться, её благородство не простиралось. Но вот хорошо ли это? Вилька не любила чувствовать себя последней гадиной.
Итак, с Мельхиором вроде понятно. Сам сказал, что любит. Ну что ж, поверим на слово. А что к нему чувствует сама Виола?
Здорово бывает вот так задать себе вопрос и сидеть, искать ответа в собственной душе. Особенно весело делать это, когда понятия об этом не имеешь и вообще задаёшься этим вопросом впервые в жизни. Просто
Когда-то она отказала магу. Почему? Потому что обиделась, что он не заговорил о чувствах, а предложил выгодную с его точки зрения сделку? Просто не захотела из-за него ломать свои планы? Слишком переживала поступок любимого и поэтому оттолкнула Мельхиора, к которому была равнодушна?
Да, пожалуй, всё вместе. Не готова тогда была Вилька к новым отношениям. Да и сейчас дело обстоит немногим лучше. Но вот если рассматривать Мельхиора отдельно от всего… Вряд ли это любовь, но, пожалуй, он — единственный из мужчин, кроме Ули, конечно, кто не вызывает у неё раздражения. Вчера он её обнимал и она спокойно выплакалась у него на груди. Попробовал бы сделать то же Ансельм! Услышал бы о себе много нового.
Кстати, Ансельм. Он всё время твердит: чтобы вырастить мальчика с магическим даром и не навредить ему, в окружении должен быть маг, который поможет и направит развитие дара. Не тот, кто заходит в дом от раза к разу, а тот, кто рядом постоянно. Он имел в виду себя, но почему бы не применить эти слова к Мельхиору? У того и опыта побольше, и человек он хороший.
После предательства Ули Виола больше всего беспокоилась о том, чтобы её окружали люди, которым можно доверять. Ансельм доверия не вызывал. Причём чем больше он служил в своей Коллегии, тем меньше Виола была склонна пускать его в свою жизнь. И пусть Тео сто раз рассказывает, как парень его спас. Действия в экстремальной ситуации — это одно, а обычная жизнь — другое. Она не сомневалась, что Мельхиор сохранит её тайну, а вот Ансельму никогда бы её не доверила. С него сталось бы шантажировать её, добиваясь близости. Так поступают в его ведомстве и там это не считается чем-то недостойным. Порядочность же Мельхиора была для Виолы чем-то вроде краеугольного камня мироздания. Она есть и всё.
К порядочности прилагались несомненны ум, доброта, честность и какой-никакой талант. Оценить его по достоинству Виола не могла, но магистрами сразу по двум специальностям бездарности не становятся, это очевидно. Так что если выбирать из того, что есть, бывший городской маг Эделя остаётся единственным приемлемым кандидатом. Лисимах не в счёт, он не мужчина, а подружка, тем более что в прошлом году его наконец-то окрутила какая-то шустрая ведьмочка.
Так что Мельхиор. Осталось решить, привлекает ли он её как мужчина. Надо сказать, три года относительно свободной жизни пошли ему на пользу. Раньше ей не нравилось, что он такой сутулый, почти горбатый. Видимо, жизнь в недоброжелательном Эделе слишком сильно пригнетала его к земле. Сейчас он перестал сутулиться и теперь ясно, что у него прекрасный рост и широкие плечи.
Вчера она так прекрасно выплакалась у него на груди. От него не воняло козлом, как от большинства мужчин, не пахло псиной и чем-то казённым, как от Ансельма. Грудь была твёрдая и горячая, прямо как печка, и пахло от не соответственно: немного железом и углем, немного травами, а ещё примешивался странный животный запах, который, однако, не вызывал отвращения. Скорее наоборот, привлекал.
Виола всё это припомнила и спросила себя прямо: готова ли она лечь с этим мужчиной в постель? Как ни странно, ответ был "да". До любви там было как до неба, но отторжения мысль не вызывала. Уже хорошо. Похоже, она стала выкарабкиваться из той ямы, в которую сама себя загнала после предательства Ульриха. Тогда ей все мужчины стали на одно малосимпатичное лицо, кроме дорогого Теодора. Он для неё был и остался отцом, а к отцу неприменимы мерки, с которыми подходишь к посторонним мужчинам. Но и тогда, когда боль от обиды разрывала сердце, Виола выделяла Мельхиора в общем ряду. Не как мужчину, как человека. Может быть, пришла пора сделать следующий шаг?
Вот только замуж торопиться не стоит.
В маленькое оконце кладовки заглянуло солнышко и до Виолы дошло, что за всю ночь она так и не прилегла. Хорошо ещё, что она не наёмная работница, а хозяйка. Сейчас примет и запишет товар, который вчера привёз из порта Тео, а потом всё-таки ляжет, поспит. Её девочки сами справятся, она их хорошо обучила. Вечером придётся всё же выйти в зал, но до этого ещё далеко.
Она непривычно тяжело поднялась с табуретки и отправилась на кухню за завтраком себе и сыну. Если вся её небольшая семья привыкла собираться за поздним ужином, то завтракали все по-отдельности и на это были свои причины.
Виола вставала рано, кормила Эди, который тоже имел обыкновение просыпаться ни свет, ни заря, чтобы он не забывал, кто у него мама, а затем шла трудиться в кабинет: читала корреспонденцию, считала выручку, составляла список заказов, проверяла счета. В это время Эди играл на ковре рядом с нею. Затем она поднималась и они шли в банк: это была прогулка.
К их возвращению как раз наступало время открывать лавку и чайную. Свою вахту около мальчика занимала уже позавтракавшая к этому времени Регина, а Виола шла работать.
Обед она теперь не готовила, этим занималась повариха Дора. Она кормила и посетителей чайной, и работавших там официанток с продавщицами, и Виолину семью. Да-да, в чайной на втором этаже вполне можно было сытно и недорого пообедать, чем пользовались служащие девицы из окрестных банков и контор. Но славу заведения составляли совсем не эти обеды, а прекрасные кондитерские изделия.
Поначалу Виола пекла сама и этим привлекла определённый контингент постоянных покупателей. Но она умела готовить только гремонские сладости: тяжёлые, с большим количеством муки, масла и мёда. В Кассене мода была другая и ей пришлось нанять кондитера.
Дядюшка Элуа подвернулся ей очень кстати. Он был личным кондитером одного графа, который славился как любовью к сладостям, так и отвратительным характером. Поэтому жизнь бедняги Элуа была похожа на качели. Граф то орал на него и выгонял прочь, то присылал за ним слуг с подарками и уговорами. Проходило несколько декад и всё начиналось сначала. Конечно, мужчина устал от такой жизни и хотел чего-нибудь постоянного. Многие бы с удовольствием его наняли, но боялись склочного графа и не рисковали.
Виоле указали на Элуа как раз тогда, когда граф в очередной раз его выгнал. Она ничего не знала о его жизни, кроме того, что кондитер он отменный, один из лучших не только в Кассене, но и во всей Элидиане. Она отправилась к нему, поговорила, попробовала десерт его приготовления, пришла в восторг и предложила заключить договор. При этом с оплатой она не поскупилась, понимая, что такому мастеру сколько не заплати — всё будет мало.
Элуа подумал, да и согласился. Ему надоел граф, надоело выслушивать оскорбления, и потом он хотел славы. Не слухов о том, что у графа такого-то потрясающий кондитер, шедевров которого никто не пробовал, а настоящей славы, заслуженной. Чтобы его новые десерты обсуждали как новые роли знаменитых артистов. Для этого надо было выйти к людям и Виола предлагала ему отличный шанс. Она почему-то не боялась графа.