Купчиха. Трилогия
Шрифт:
Старик стал жаться.
— Ну, это как сказать. Лишних-то денег у меня нет.
Виола усмехнулась.
— А кто когда-нибудь видел лишние деньги? По-моему, их не существует в природе. Но дом у вас свой?
— А как же! — приосанился дедок, — И дом, и виноградник.
— А неимущий это значит нищий. Для того, чтобы получить бесплатную помощь, надо принести справку из мэрии, что у вас ничего нет. (Вот только что придумала, но ведь здорово звучит?) Так что платить придётся. Но господин маг не зверь: если сейчас денег нет, можно в рассрочку или продуктами отдадите: маслом там, мясом, молоком.
Она
— Называй цену, дочка.
Виола опять расплылась в ласковой улыбке.
— А вы скажите что с вами случилось. Где болит?
Старик размотал руку и девушка ахнула. Рука была вся раздутая, багрово-синяя, а в центре отёка виднелось что-то жёлтое. Она тут же закричала:
— Господин маг подойдите! Тут такое!
Вышел Мельхиор, глянул и скривился.
— Ну вот опять. Доведут до флегмоны, только тогда приходят, — и обратился к старику, — Когда руку повредил? Давно?
Тот съёжился под суровым взором мага.
— Да уж почти декаду. Виноградник укрывали и я на колючую изгородь напоролся. Думал обойдётся. Вылечите, господин маг?
Маг уныло хмыкнул, про себя наслаждаясь ситуацией:
— Куда денусь, придётся. Только и тебе придётся заплатить, Тома.
Ему давно хотелось сказать этим халявщикам, что дамовщинка кончилась, но духу не хватало. Страшно было нарушить статус кво и произнести слова, после которых отношения с пациентами изменятся раз и навсегда. Но это если сделать самому. А повторить волшебные слова вслед за Виолой оказалось легко и приятно. Так что он снова деловито хмыкнул и изобразил "важного мага":
— Гляньте, Виола. Сколько там "лечение гнойных ран"?
Та живенько продиктовала:
— Просто лечение сорок гортов, исцеление гит.
Старик начал подниматься.
— Что ж за дороговизна такая! Да у знахарки я за десять гортов вылечусь!
Мельхиор пожал плечами и произнёс безразличным тоном:
— Можно к знахарке за десять. Только поздно: она вам предложит руку отнять. Как? Готовы? Вы, господин Марсан, довели до такого, что спасти вам руку можно только магией.
Тома Марсан не собирался расставаться ни с рукой, ни с деньгами, но пришлось делать выбор. Он надеялся, что, как обычно, получит помощь даром и не взял с собой ни гаста, так что пришлось написать расписку. Поклявшись, что выплатит долг в течение трёх декад, старик поплёлся за магом в комнату, оборудованную для лечения. Мельхиор усадил больного в кресло и на всякий случай привязал. Прежде чем исцелять, надо было вскрыть гнойную полость и вычистить оттуда всё и не приведи боги, если пациент начнёт дёргаться. Виола живенько принесла с кухни тазик, несколько чистых полотенец и настойку синеголовника в качестве обезболивающего. Всё остальное у мага было под рукой. Она хотела было ему помочь, но Мельхиор отказался. Сказал:
— Идите, принимайте остальных. Что-то мне подсказывает, что тяжёлых сегодня больше не будет.
Он почти угадал. Пока маг возился с пациентом, в приёмную зашли несколько человек. Все они назвали свои имена и обозначили болезни. Кому-то нужен был эликсир от сердцебиения, кому-то мазь от боли в суставах. Девица пришла просить о противозачаточных каплях, а пожилой господин желал приобрести средство для потенции. Вилька всё записала, назвала цену, сверившись по прейскуранту, и пообещала, что они смогут получить желаемое послезавтра в любое время. Если принесут денежки, конечно.
К счастью, никто платить не отказался. Маг ещё не закончил лечить Марсана, а очередь рассосалась. Виола уже было собралась закрыть тетрадь и пойти на кухню, как в приёмную без стука вдруг ввалилась толстая тётя лет за пятьдесят, одетая дорого, но крикливо и безвкусно. Её изначально в очереди не было, пришла только что.
— Что вам угодно? — холодно осведомилась Вилька.
Она терпеть не могла таких наглых баб, не если это пациентка, то придётся терпеть. Скорей бы сказала, что ей надо и ушла.
Но тётя не торопилась. Прошла, села напротив Виолы и спросила:
— Мага нет?
— Госпоин Мельхиор оказывает помощь больному в своём кабинете, — отчеканила девушка.
— Ну и отлично! — обрадовалась вдруг тётка, — Мне с тобой надо поговорить!
— Со мной? — удивилась Виола, — А разве мы знакомы?
— А нам и незачем знакомиться! — торжествующе заявила тётка, — Тебе хватит того, что я хочу сказать: уматывай ты из нашего города подобру-поздорову! Никто тут тебе не рад. И пусть маг наш с тобой спит, но никогда не женится, и не мечтай! Лучше езжай обратно в свою столицу, там таких как ты много, никто пальцем показывать не станет. Если не захочешь услышать мой добрый совет и убраться по-хорошему, то очень и очень об этом пожалеешь! Поняла?
Брови Виолы поднялись к волосам а глаза сузились. Такое якобы удивлённое выражение не сулило нахалке ничего хорошего, только та не поняла. Молчание Вильки приняла за испуг и продолжила:
— Испугалась? И правильно! Ты тут чужая, а мы все друг за друга держимся. Жаловаться бесполезно: я нарочно пришла так, чтобы застать тебя одну. Как узнала, что маг наш приём сам не ведёт, тебе поручил, так и прибежала, чтобы сказать тебе всё в лицо без свидетелей. Проваливай! Сегодня ты мою дочку обидела, а завтра весь город тебя обидит. И никакой маг не вступится!
— Ну почему же не вступлюсь, — раздался вдруг низкий, бархатистый голос Мельхиора, — Обязательно вступлюсь. Угрозы моим служащим угрозы мне! Я этого не потерплю. И насчёт отсутствия свидетелей вы, госпожа Тайо, погорячились. Мы с господином Марсаном слышали каждое слово. Надеюсь, он не откажется засвидетельствовать.
Старый Тома вышел из кабинета вслед за магом. Рука у него была на перевязи. Услышав заявление Мельхиора он согласно закивал. Видимо, подумала Виола, надеялся на скидку.
Тётка вскочила. Её глаза бегали по сторонам, ища какую-нибудь лазейку, чтобы скрыться, но ничего не находили.
— Кто это? — спросила Виола.
— Матушка нашей Зелинды, — усмехнулся маг, — Видно не зря говорят про яблочко и яблоньку. Дочка достойна своей мамаши.
Затем сделал шаг в сторону госпожи Тайо и топнул на неё ногой:
— А ну вон пошла! И чтобы я о тебе и твоей дочурке больше не слышал! А то разорю, по миру пущу!
Тётка вылетела из комнаты как пробка из бутылки. Мельхиор раскраснелся и тяжело дышал, но глаза из под густых бровей горели азартом победы.