Купец II ранга
Шрифт:
— Врет, — безапелляционно заявил Виш. — Или снял амулет с уже мертвого Колова, или и вовсе помог помещику преставиться.
— По закону ты должен был сдать амулет своего помещика Колова в мэрию и заявить о его смерти, — я покачал головой. — Даже если бы ты тишком принес амулет к стеле, и то выгодней бы вышло. Глядишь, стела одарила бы тебя достижением. А став одаренным, ты бы сначала в свободные выбился, а потом и официально права на деревню смог бы заявить.
— Брехня это все, —
— Это не брехня, это имперский закон, — я пожал плечами.
— Я сам себе закон, — с вызовом произнес староста и тут же испуганно прикусил язык.
— Крестьянин, он крестьянин и есть, — презрительно проворчал Виш. — Рожденный ползать летать не сможет!
У меня было другое мнение на этот счет, но спорить с фамильяром я не стал.
В данный момент меня гораздо больше волновал вопрос — что делать с Пахомом.
— Ты, говоришь, закон? — переспросил я и кивнул на амулет. — По праву сильного, да?
— Я не то имел в виду, — Пахом, сообразив, что он ляпнул, тут же сдал назад. — Я спас деревню! Я не дал ей разориться и исчезнуть!
— И в то же самое время ты где силой, где шантажом, где подлостью склонял к любовным утехам замужних женщин и молоденьких девчонок…
Мой голос оставался спокоен, но внутри я так и кипел от едва сдерживаемой ярости.
Антип оказался самым настоящим кладезем деревенских сплетен. Кто, где, с кем и как…
Он-то мне и рассказал, что отец Дениски умер не своей смертью.
Ну а последующие напасти, свалившиеся на безутешную вдову — отказ в работе, пожар, появление в курятнике лисицы — все это не просто так.
Пахом в этом отношении не стал придумывать ничего нового и с точностью скопировал тактику почившего помещика.
Как он её называл — воспитательная система Колова.
Я же называл её по-другому — террор, террор и еще раз террор.
Да, Пахом не дал деревне загнуться, как это произошло с несколькими деревушками по соседству. Да, он исправно отвозил десятину в Николаевск. Да, он поддерживал порядок.
Но какой ценой?
Пахом превратился в туземного царька, упивающегося своей властью, ну а Денискина мать и её семья были выбраны на роль пугала.
Эдакий наглядный пример, что будет, если кто-то пойдет против воли старосты.
Единственное, что я никак не мог понять, почему Пахом, несмотря на абсолютную власть, продолжал ловить рыбу.
Конечно, все его выкрутасы и устроенный беспредел вызывали во мне гнев, но эта была не такая уж редкая история.
По крайней мере, я знал многих, казалось бы, нормальных ребят, которые мгновенно менялись, стоило им получить власть или большие деньги.
То, что Пахом не справился с обрушившейся на него вседозволенностью было ужасно, но… понятно.
А вот то, что он, заполучив практически абсолютную власть, продолжал рыбачить было… странно.
— Молчишь? — я покачал головой. — И правильно делаешь. Вот только я одного не могу понять, Пахом. Почему ты продолжил рыбачить?
Я был готов, что загнанный в угол староста мне соврет или пошлет куда подальше, но Пахом неожиданно сказал правду.
— Море люблю…
— Море… — эхом отозвался я.
— Да он ксуров романтик, — фыркнул Виш, которого ничуть не впечатлили слова Пахома. — Заканчивай с ним, Макс. Анисим ждет.
— Ты плохой человек, Пахом, — вздохнул я, принимая непростое для себя решение. — Ты сделал много зла. Но в то же самое время, со смертью Колова деревня не разорилась…
— Я исправлюсь, — тут же залепетал Пахом, почуяв проблеск надежды. — Отслужу! Верой и правдой!
Даже несмотря на амулет Колова, который Пахом выставил перед собой, мы оба понимали, что я сильнее.
А кто сильнее, тот и есть закон.
— Я дам тебе шанс, Пахом, — приняв решение, я посмотрел двухметровому старосте в глаза. — Вместо заслуженной казни, я тебя отпускаю. Сможешь добраться сначала до берега, а потом и до деревни, будешь жить. Нет — значит, на то воля богов.
— Ты богов лучше не поминай, — поморщился Виш. — В этом мире эти высокие материи находятся под табу. А в остальном, очень красиво сказал.
— Но… — Пахом посмотрел на бушующие за бортом свинцовые волны, — там же море…
— Море, — согласился я. — Глядишь, и ответит тебе взаимностью.
— Очень сурово, Макс, — Виш, по-моему, был в восхищении, — но очень метафорично!
— Но я…
— Или так, — я покачал головой и усилием воли зажег на ладони простенький Огненный шар. — Или…
Пахом колебался несколько мгновений, в течение которых я был уверен, что он все же примет бой. Пусть и безнадежный, но… искупляющий что ли?
Но нет.
— Бездна с тобой! — выдохнул староста, или, вернее будет сказать, бывший староста?
И, швырнув амулет на палубу, принялся срывать с себя одежду.
— Умный, — поморщился Виш. — Может и доплывёт…
Я же молча дождался, пока Пахом разденется до исподнего и, подойдя к готовящемуся прыгнуть за борт здоровяку, схватил его за руку.
— Это тебе за Марысю и Дениску, — произнес я, глядя Пахому в глаза.
Весь тот гнев, что таился во мне все это время, выплеснулся наружу, и я, стиснув предплечье Пахома, услышал хруст ломаемой кости.
Пахом побледнел от боли, но даже не подумал ударить меня свободной рукой или вырваться из моего хвата.