Шрифт:
Пролог
– Нам придётся закрыть кофейню, Эмма. Знаю, что твоя мама расстроилась бы, но мы не справляемся. Пора посмотреть правде в глаза – это место не будет развиваться так, как это было с Александрой. Твоя мама ушла, и кофейня медленно уходит от нас, - начинает непростой разговор отец, так как посетителей сейчас нет, и мы с ним в кафе совсем одни.
– Но мама бы не одобрила этого. Она не сдавалась, папа, ты ведь знаешь… - тяжело вздыхаю я, окидывая взглядом место, где когда-то было много посетителей.
– Нужно заплатить все долги. У нас
Самое неприятное, что папа прав – вариантов у нас действительно немного. В последнее время посетителей стало слишком мало. Повысить цены мы не можем, потому что отпугнём и постоянных клиентов. Из-за сети фастфудов активно развивающихся и открывших точку прямо напротив нас, кофейня стала неинтересна новым посетителям. Молодёжь обходит нас стороной, хотя частенько захаживали к нам раньше. Горечь оседает на душе плотным осадком. Мелодичный перелив хрустальных колокольчиков, висящих над входной дверью, не позволяет мне опустить руки. Кто-то пришёл, и я должна обслужить.
– Мария Александровна, - улыбаюсь старушке, заглядывающей к нам ежедневно выпить горячее какао с зефиром и корицей, готовящееся по старинному рецепту нашей семьи.
– Здравствуй, Эммочка. Как дела у тебя? Уставшая ты какая-то. Совсем без выходных работаешь. Наняли бы кого-то себе в помощники, что ли?
– Всё хорошо. Справляемся. Спасибо вам за беспокойство.
Скрываю за улыбкой всю боль. Мы не можем сдаваться, но где взять деньги, чтобы рассчитаться с кредитором? Я представляю, как будут разочарованы наши постоянные клиенты. Они расстроятся, но сделать с этим ничего не смогу. Мне негде взять деньги. Отцу – тоже. Мы днями напролёт работаем в кафе, поэтому схватиться за ещё одну работу точно не получится.
Готовлю какао для Марии Александровны, добавляю к нему творожный сочник – комплимент от заведения. Выпечку практически перестали покупать, и мы раздаём её к заказам, чтобы порадовать посетителей. Только это ничуть не помогает – посетителей не прибавляется. Мария Александровна радуется, занимает своё любимое местечко у окна и устремляет взгляд на улицу, где на землю медленно оседают пушистые снежинки.
Когда я в последний раз была на улице? Не для того, чтобы добежать до магазина или подняться домой, нет… Прогуляться и насладиться свежим воздухом и красотой? Чего мы только с отцом не делали, когда появились конкуренты… и выходные убрали, и график работы изменили, работая дольше. Мы с утра до ночи пропадали в кофейне, придумывая новые рецепты и акции, а в итоге… вынуждены расстаться с местом, которое мамочка поднимала своими руками.
Слёзы застилают глаза, щиплют их. Мария Александровна томительно вздыхает, улыбается чему-то своему, а я возвращаю взгляд к отцу.
Снова входит кто-то.
Неужели всё налаживается? Только отец отчего-то не рад.
Мужчина, одетый в официальный костюм явно недешёвого бренда, кашемировый шарф тёмно-синего цвета и чёрное пальто приближается к стойке. Рядом с ним девочка лет пяти в яркой шубке и шапочке с кошачьими ушками. Я улыбаюсь, а она морщит недовольную гримасу в ответ. Характер у неё точно не сахар. Обычно дети смущённо отводят взгляд или улыбаются в ответ.
– Вы приготовили деньги? Я хотел бы получить всю сумму сразу, - заявляет мужчина, глядя на отца.
Папа волнуется: видно это по выступившей на лбу испарине пота.
Это и есть тот самый частный кредитор, о котором он говорил? Сердце колотится, я готова выступить вперёд и попросить об отсрочке, но девочка дёргает мужчину за рукав, перетягивая его внимание на себя.
– Пап, ты обещал, что мы поедем в развлекательный комплекс, а не сюда! – морщит лобик малышка.
– Алис, подожди немного, пожалуйста! – мельком взглянув на дочь, отвечает мужчина.
– Николай Викторович, я задал прямой вопрос.
– Видите ли, Дмитрий, у меня сейчас возникли серьёзные трудности. Я понимаю, что подошли уже все сроки, но не могли бы вы дать мне ещё немного времени? Я подумываю продать кофейню, и тогда мог бы полностью рассчитаться с вами сразу.
Мужчина мрачнеет, а девочка снова дёргает его за рукав.
– Милая, сейчас папа решит парочку рабочих вопросов, а потом мы поедем в детский магазин, и я куплю тебе всё, что захочешь. Договорились?
– Не хочу в детский магазин!.. Я хочу… Купи мне маму! Её хочу! Вот эту рыжую маму!
Детский пальчик тычет в мою сторону. Мужчина переводит на меня пристальный взгляд, щурится, и я понимаю – это не к добру. Он же это несерьёзно? Он не собирается покупать человека!.. Или собирается?
– Маму хочешь? – вопрос повисает в воздухе.
Как нормальный адекватный человек, Дмитрий просто обязан объяснить дочери, что торговля людьми запрещена, что нельзя купить совершенно всё в этой жизни.
– Да. Вот эту. Она смешная.
Открываю рот, но отец сжимает мою руку и отрицательно мотает головой.
– Так, вы говорите, что у вас нет денег, Николай Викторович. А что насчёт этого юного создания? Это ведь ваша дочь, верно?
– При всём уважении, Дмитрий Евгеньевич…
– Алиса, присядь пока за столик и выпей… - Дмитрий окидывает беглым взглядом меню. – Молочный коктейль, а я переговорю с Николаем Викторовичем наедине пару минут. Вы ведь приглядите за моей дочерью? Я вверяю в ваши руки самое ценное, что у меня есть. Не подведите! – обращается ко мне наш «гость».
Руки сжимаются в кулаки. Он не просто не объяснился с дочерью, а решил пойти у неё на поводу? Но ведь папа не согласится продать меня? Это абсурд какой-то! Покупать живого человека!..
Папа окидывает меня печальным взглядом и приглашает нашего посетителя за стойку. Вероятно, поведёт в свой небольшой кабинет. Сердце заходится. Он ведь не будет угрожать моему отцу?
– Значит, тебе молочный коктейль?
– Вот ещё! Терпеть их не могу! – морщится девочка. – Я хочу сок. Апельсиновый!
– Сок так сок.
Уговаривать такого вредного ребёнка я не собираюсь. Хочу, чтобы они поскорее покинули нашу кофейню, а дальше мы с папой обязательно придумаем, как выкрутиться. В конце концов, можно ведь продать антикварные издания книг, которые у нас хранятся. Или заложить в ломбард украшения?..