Купите Рубенса!
Шрифт:
– Пусть разваливается, – сказал гнилушка. – В собственном доме, юноша, помереть – не стыд.
«Хитер, – подумал Федя, – смертью аргументирует. Где смерть, там крыть нечем. Нет, сам не отдаст, придется убалтывать».
Два последующих часа Федя проявлял чудеса красноречия.
Он был убедителен и яростен в своем напоре. Он перепробовал все возможные аргументы – ни один не принес результата. Гнилушка вилял.
– Юноша, – говорил он Феде, – купите что-нибудь другое. Вот сундук, отличный сундук, тульский, кованый. Дамочки об него чулки рвут, купите.
Когда же речь заходила о шкафе, он даже цену называть
Время летело удивительно быстро. В три часа дня позвонил по мобильнику Сергей и со скрытой ехидцей поинтересовался, как идут дела. Нормально, ответил Федя, хотя ничем нормальным и не пахло.
В половине четвертого Гнилушка предложил Феде отобедать, и Федя был вынужден есть безвкусные паровые овощи без соли. «Здоровье бережет, – подумал Федя. – Точно молоденьких любит».
В половине пятого Федя кожей почувствовал, что может Сергею проиграть и что надо системно менять подход.
Тут кто-то свыше напомнил ему, что он поэт, и Федя, как к спасению, прибегнул к собственным стихам. Начал о ромашках и космических далях, закончил поэмой о пигмеях и колоссах человеческого духа. Гнилушка посерьезнел. Лукавая улыбка, державшаяся на его лице, исчезла. Федя подумал, что впервые его достал, и в глубине души подивился силе своего поэтического слова.
Развивая успех, Федя призвал на помощь Библию и близко к тексту процитировал из Экклезиаста, что, мол, человеку на земле не стоит держаться за материальное и накапливать. Гнилушка задумался, а потом сказал, что, пожалуй, Федя прав.
Но стоило Феде вернуться к теме шкафа, как Гнилушка посуровел и его замкнуло, словно на засов.
В половине шестого снова позвонил Сергей и мягко напомнил, что время кончается и овертайма не будет.
Федя понял, у него остался единственный и последний шанс. Он открыл гнилушке карты, рассказал о споре и о том, в каком отчаянном положении оказался. Драматичный Федин рассказ не мог ни произвести впечатление на хозяина шкафа.
– Юноша, поверьте, я с вами, всем сердцем, – сказал он. – Но это ваша проблема. У меня хватает своих.
Федя взглянул на Гнилушку и мгновенно и слепо возненавидел его – за нежелание входить в чужие обстоятельства и проявлять так свойственное человеку сочувствие. Но, главное, за то, что недооценил Гнилушку. Сидевший перед ним пожилой господин оказался умнее его.
Но и Гнилушка недооценил Федю, потому что подумал, что Федя совсем дурак. Федя привык прощать людям многое, но только не это, потому что, как и у многих людей, это было самой страшной его тайной.
Ровно в семь у Сергея зазвонил телефон.
– Состоялось, – сказал Федя.
В восемь часов вечера Федя доставил шкаф в галерею и получил законные свои деньги. Сергей был в шоке, он не мог понять, как это Феде удалось. На вопросы Федя не отвечал.
На следующий день он был арестован в высшем разряде Сандуновских бань по подозрению в нанесении телесных повреждений Коркину Глебу Мухтаровичу. Молоденькая девушка нашла его накануне вечером в его собственной квартире с проломленной, крашенной в охру головой. У девушки был ключ, она пришла к крашеному точно по расписанию – в двадцать часов тридцать минут, чтобы подзаработать немного денег за безопасные секс-услуги. И вот такое невезение. Ни секс-услуг, ни, главное, денег Крашеный под воздействием телесных повреждений Феди лежал на полу, и из-под него вытекала кровь. Девушка завизжала, до чертиков напугала соседку-пенсионерку, бывшую учительницу пения, которая вызвала сперва ментов, потом «скорую».
Страшная мысль приходит иногда в голову: а что если Сергей нарочно затеял этот спор, чтобы заранее отделаться от опасного конкурента Феди, собиравшегося стать антикваром? Нет, конечно, нет, гоню я от себя эту мысль. Но подлая мыслишка снова прошмыгивает в мозги. А вдруг?..
Слава богу, Гнилушка не умер, поедает, как прежде, паровые овощи и по графику удовлетворяется за те же деньги той же самой девушкой. Но каково наше правосудие? Федя был признан опасным рецидивистом и получил восемь лет. Спрашивается, за что? Отдай ему Гнилушка шкаф полюбовно, не было бы пробитой головы, кровотечения, испуга секс-девушки и соседки-пенсионерки, в прошлом учительницы пения, не было бы процесса и восьми лет отсидки. Но ведь не отдал и поставил Федю в безвыходное положение. Что было Феде делать, ведь он дал слово?! Судья на процессе не сумел ответить на этот вопрос и ограничился самым легким: впаял Феде срок.
Однако в записке, переданной Сергею из КПЗ, Федя сообщил, что после освобождения окончательно решил стать антикваром. Если раньше только собирался, то теперь решил твердо, потому что занятие это ему понравилось.
Что касается голландского шкафа семнадцатого века, инкрустированного красной черепахой, то Сергею пришлось его вернуть. При перевозке он благополучно развалился и перестал существовать.
Так никто и никогда не узнал, что драгоценный голландский шкаф семнадцатого века, из-за которого снова отдыхал Федя, был на самом деле творением безвестного питерского краснодеревщика конца девятнадцатого века. Гнилушка Глеб Мухтарович знал об этом, но тайну хранил свято и на факт окончательной гибели шкафа никак душевно не среагировал.
Великий диван
Сначала Андрею действительно везло.
Он возвращался на джипе из Нижнего, и кто-то словно шепнул ему пристать к этому селу. К тому же на дорогу быстро падала тьма, а ездить ночью он не любил, боялся света встречных фар; его поневоле тянуло в их сторону, в последний миг он отворачивал, вилял и, теряя дорогу, крепко ругался.
Он выбрал для ночлега приманчивый деревянный дом с рябиной и голубыми наличниками и не ошибся. Хозяин и хозяйка, похожие друг на друга как близнецы, приняли его с улыбкой, как будто рады были, что своим появлением он разбавил их однообразную межсезонную жизнь, когда работы на земле уже отошли, зима еще не ударила и кроме ящика с сериалами отдохнуть душевно не на чем.
Андрей выставил на стол сверкающую в электричестве бутылку, выпили, закусили и, под чай с хозяйской мятой, начали говорить. Про Москву, про политику, местную рыбалку и грибы, которых нынче было море. Он расслабился и, не стесняясь, рассказал, что ездил в Нижний за старинной мебелью, да так ничего стоящего не нашел. С этого момента, он прекрасно это помнил, и началось везение.
– А чего зря ездить-то, – вдруг сказал хозяин. – У меня в сарае лет десять старинный диван гниет. Все выбросить собираюсь, руки не доходят.