Курьер номер Шесть

Вначале была тьма беспамятства. Густая, непроницаемая. Она обволакивала парня, словно кокон или облако. В ней не было ничего, кроме калейдоскопа мучительных голосов пронзающих саму суть его существа, из них, отчетливо он мог различить лишь один: «Ты плачешь под ливнем, дружище» - этот голос звучал знакомо, но Курьер не мог ни вспомнить, ни даже увидеть, кому он принадлежит или того, к кому он обращался. При этом, голос звучал совсем близко, словно говорящий был скрыт за завесой тьмы совсем рядом, только руку протяни. Парню хотелось шагнуть вперед, протянуть руку, сорвать эту завесу. Но он не мог даже пошевелиться, словно был скован по рукам и ногам.

Было

еще что-то. Парень не видел их и не слышал, но чувствовал присутствие других людей. Заигрывая с судьбой, они уже предвкушали очарование опасной игры.

«Ты, наверно, думаешь, что тебе выпало 18 карат невезения?» - вновь прозвучал тот самый голос. На сей раз он прямо обращался к нему. Это был приятный и спокойный голос уверенного в себе человека, но вместе с тем пронзенный холодом несущим почти осязаемую угрозу. Тьма до сих пор лишь окутывающая парня, теперь жадно ухватилась своими цепкими объятиями, словно желая поглотить полностью, забрать себе эту плоть, без остатка. Так хватается за чью-то жизнь сама смерть. Холодная и ненасытная, истребляющая поколения.

«Да нет, просто игра попалась нечестная...» - всё закончилось на этих словах.

Веки медленно и болезненно дрогнули, затем еще раз, чтобы спустя секунду, без судорожного подергивания, подняться. Где-то в отдаленных уголках сознания еще звучали отзвуки последних обращенных к нему слов, когда парень увидел над собой доски потолка. Но он не узнавал этого места и этого странного запаха пыли и химикатов.

Ощущение опасности дыхнуло в затылок. Помогая себя руками, он попытался приподняться на кушетке в которой обнаружил себя. В голову стукнуло молоточком. Картинка перед глазами внезапно прыгнула и поплыла еще сильнее. Казалось, вот-вот он потеряет хрупкую опору и рухнет в бездну, обратно, в объятия этой жуткой тьмы.

– Вот так так! мы очнулись - раздался приятный, располагающий голос. На периферии зрения, парень увидел мужчину сидящего перед ним на простом стуле с подранной обивкой. По-отечески подставив руку, мужчина помог парню сесть, - так, тихо, тихо. Тебе пришлось два дня пролежать без сознания. Расслабься, подожди пару секунд.

Парень подчинился просьбе, призывая на помощь все свои жалкие остатки силы воли, чтобы собрать себя заново в живого человека с готовностью слушать, что от него требуется и жить.

– Нужно время, чтобы прийти в себя. Как тебя зовут, можешь сказать?

Это был приземистый человек лет уже за пятьдесят, видавший всякое за свою жизнь, заматеревший, но не ссучившийся, а обладающий вполне добрым, миролюбивым даже лицом. Одетый в рабочие штаны с подтяжками и темную рубаху. С пышными, уже тронутыми сединой усами и блестящей лысиной.

Задумавшись над прозвучавшим вопросом, парень вдруг понял, что не может на него ответить. В голове всплыло из небытия лишь одно слово, отсылающее к той жизни, которая осталась где-то там, далеко за границей тьмы и голосов:

– Курьер?...
– неуверенно протянул он, взглянув на мужчину перед собой, но избегая смотреть глаза в глаза - зови... те, меня просто Курьер номер Шесть - уже более осознанно, цепляясь за эти слова, как утопающий за соломинку, произнес парень.

– Да уж...
– кивнул каким-то своим мыслям мужчина - таковы последствия ранения, ничего не поделаешь.

Парень слегка сдвинул брови к переносице. Однако, прежде, чем он успел открыть рот, чтобы задать крутящийся на языке вопрос, мужчина, словно прочитав его мысли, продолжил:

– Я док Митчелл, добро пожаловать в Гудспрингс. В общем, мне пришлось порыться чуток в твоей черепушке, чтобы вытащить весь свинец. Надеюсь, ты не возражаешь.

Курьер попытался изобразить скупую улыбку, однако получилось лишь какое-то жалкое подобие.

– Как будто у меня есть выбор - пробормотал он, с долей сарказма.

Приходя

в себя, парень обнаружил, что одет он был в старые запыленные джинсы подпоясанные кожаным ремнем дополненным покацанной металлической пряжкой, давно выцветшую рубашку серого цвета, с закатанными рукавами и простые кожаные ботинки. Ни один из элементов этой одежды ни о чем ему не говорил и никаких струн памяти не задевал.

В течении следующего часа или около того, который Курьер провел переместившись в гостиную дока, усевшись на пропахший пылью и временем старый диван, напротив не менее, а может даже более старого кресла мистера Митчелла, парень выяснил, что доктор был не только отличным хирургом, но еще и неплохим психологом. Прогоняя ряд несложных вопросов, призванных, казалось активировать скрытые резервы памяти и вызволить из небытия базовые данные о окружающей действительности и осознании себя в ней, он смог понять, что находится в пустоши Мохаве - одной из многих областей дикого постъядерного мира образовавшийся после Великой войны 2077 года уничтожившей былой мир 204 года назад. Вспомнил о мутантах населяющих эту пустошь - потомков довоенных существ. Этих довоенных существ вживую, никто из населяющих новую действительность уже не видел, никто не знал и не помнил как некоторые из них когда-то служили людям или опасались их, разве что на довоенных картинах и из довоенных книг. Под действием радиации многие из них достигли очень крупных размеров, научились ходить на задних лапах или обрели другие способности. Вспомнил парень о нравах и об оружии, без которого не стоило даже соваться в некоторые очаги цивилизации, не говоря уже о том, чтобы покидать их. И, конечно же, о крышках от бутылки «Ядер-колы» - хорошо узнаваемой, не изнашивающийся ходовой валюте, которую принимают торговцы в послевоенной Америке. В ход они вошли в начале XXII века, торговцы полагали, что крышки в условиях разрухи уже будет затруднительно воспроизводить, в то время как довоенные деньги, ничем и никем не подкреплённые, перестали быть основным денежным средством оплаты товаров и услуг, хотя их все еще можно было собирать и продавать за те же крышки ценителям довоенных ценностей.

– Ну, что ж, можно и прощаться - подвел итог док, убедившись, что пациент уже достаточно адекватно воспринимает реальность - Знаешь... мало кто после огнестрельного ранения может встать с постели и начать бегать как ни в чём не бывало. Я б сказал, ты у нас уникум - добавил мужчина, как показалось Курьеру, с долей опаски или недоверия.

Что касалось жилища дока, то это был довольно большой дом довоенной постройки, аккуратный, можно сказать уютно обставленный. Передвигаясь из операционной в гостиную, парень успел заметить, что здесь был небольшой закуток служившей кухней, туалетная дверь и еще пара комнат, назначение которых Курьер не знал, да и не особо интересовался. Из щелей за досками, которые закрывали давно разбитые окна, с небольшого холма на котором располагался дом, открывались очертания расстилающегося внизу городка. В гостиной же, помимо дивана и кресла находился старый ковер, у стены прямо под окном низкий журнальный столик, еще одно кресло и небольшая книжная полка заставленная довоенными книгами и камин.

Чем больше Курьер знакомился с доком и его бытом, тем больше тот производил впечатление хорошего человека, оседлого, с глубокими знаниями, широкими взглядами.

– Хотя, я бы тебе посоветовал на несколько дней задержаться в Гудспрингсе, до полного выздоровления. С такими вещами не шутят - с этими словами, мужчина ткнул пальцем в то место у себя на голове, где у Курьера под повязкой проступало уже подсохшее алое пятно - Это очень тихий город, за это мы его и любим. Мы не ищем неприятностей. Хотя, признаться, порой они сами нас находят - на выдохе добавил док, поднимаясь с кресла. На секунду, парню показалось, что мужчина что-то не договаривает, или не хочет затрагивать какую-то потенциально опасную тему.