Курочка, открой дверь
Шрифт:
На улице меж тем было и вправду совсем темно. Прохор дал слово журналистам, что всё расскажет и покажет завтра, а сейчас он очень сильно устал. Выглядел он настолько вымотанным и потрёпанным, что Мария практически сразу согласилась отложить запись своего репортажа. Наконец все посторонние покинули дом. На кухне был припасён ужин. Прохор с жадностью поглотил его, кое-как успокоил взволнованную Наталью. Велел со следователем и Игорем особо не откровенничать, а журналисты, мол, пусть рыскают. Сил больше не оставалось. Прохор добрался до спальни, кое как разделся, рухнул на кровать и сразу уснул.
Разговоры
Проснулся Прохор только
Наконец продиктованные Володькой цифры были набраны, и из трубки послышались длинные гудки.
— Здравствуй, наконец-то, — прервал гудки Володькин голос.
— Как узнал, что я это? — резко спросил Прохор.
— Только ты телефон этот знаешь, он давно припасён у меня на всякий случай.
— Ясно. Ты не серчай уж, я последнее время малёха нервный стал.
— Понимаю, чего уж там. Рассказывай, как дела.
Прохор рассказал всё, что случилось, стараясь не упустить ни одной детали.
— Ни хера себе хера себе… Говорил же, не лезь.
— Не мог я не лезть. И не жалею.
Володька ещё некоторое время задавал вопросы и уточнял детали. Потом на минуту умолк — задумался.
— Ладно, — наконец сказал он, — Что было, то было. Мне тебя тогда и удивить особо не чем. С «Пресветлым» ты, значит, уже лично пообщался. Что это за херь, я сказать не могу — ничего не нашёл вразумительного, кроме этого его названия. Появляется с некоторой периодичностью, последние лет пятьдесят точно, может, и раньше появлялся. Забирает из курятника кур, потом налетают государственные агентства, закрывают территорию для посторонних, изымают все публичные документы, ставят высший уровень секретности. Хозяев земли обычно переселяют на другой участок, с какими-то компенсациями или ещё чем…
— Не хочу я уезжать никуда.
— Уж поверь мне, твоё мнение их интересует в последнюю очередь. Дела ворочаются серьёзные в этой сфере, я уже на своей шкуре убедился. Может, лучше плюнуть да переехать?
— Поживём-увидим, — сурово ответил Прохор.
— Твоё право. Вот чего ещё. В паре предыдущих случаев хозяева кур в дом забирали, для сохранности как бы. Наткнулся я тут на протоколы изъятия этих кур. Официально всё, типа: «с согласия владельца, для помощи следствию, в целях проведения следственного эксперимента», ну и так далее. Короче, куриц сажали обратно в курятник. Случай не единичный. Значит, зачем-то они должны быть в курятнике. Возьми на заметку. Кстати, навещал тебя уже кто-нибудь из власть имущих?
— Вчера нарисовались. Глава самоуправления и следователь — девица какая-то.
— Пошло-поехало, значит.
— Ты сам-то куда? На повышение, говорят.
— Хреновышение, ага. Прессовать меня тут начали, как поняли, что не просто так секреткой интересуюсь. Я, опыт уже имея, быстро заявление написал на пару дней по личным обстоятельствам, чтоб искать не сразу начали, как свалю. Пошёл в кабинет шмотки забрать по-тихому. Только сумку собрал — в дверь уж ломятся. И телефон как раз звонит, как в кино прямо. Я сразу почувствовал, что ты звонишь. Запихнул телефон в ящик вместе с рацией. Трубку снял, вторую рацию схватил и бегом. Благо, первый этаж — в окно махнул. Шансы, конечно, не велики были, но получилось в итоге-то! Чистая удача. Мне тебя вообще практически не слышно было — бежал просто и орал в рацию, как очумелый. Потом вроде расслышал голос твой, еле-еле. Всё боялся, что услышат они цифры из ящика, но, видать, пронесло. Такое вот повышение. Отсиживаюсь теперь на конспиративной квартире, так сказать. От деда осталась ещё. Непростой он был товарищ, похоже, по его каналам и копал как раз. Там есть ещё куда двигаться, так что через недельку ещё созвонимся, надеюсь. Во вторник давай.
— Как скажешь.
— Если чего срочное случится, ты звони. Не обещаю, что отвечу, но запись в телефоне останется. Может, как с журналистами тебе весточку передам. Приехали они?
— Приехали, да. С утра караулили уже, еле убежал.
Володька хмыкнул.
— Не обижай их там особо, пригодятся.
— Да я уже заметил. Глава самоуправления сразу с лица скис, как их увидел. Хитрожопый, кстати, тип. Поговорил с ним — как будто допрос с пристрастием.
— Звать как?
— Игорь.
— И всё?
— Сказал просто «Игорь».
— Ясно. А следователь?
— Представилась Настей.
— Игорь и Настя, значит. Посмотрю, что удастся найти на них. Аккуратнее там с ними. Не знаю, чего более конкретного посоветовать. Врать им смысла особого, думаю, нет — Игорь-то уж точно в курсе, чего происходит. Следователь эта — не уверен, но скорее всего тоже не просто так приехала. Но и не трепли особо, дурачка включай, если что.
— Понял, буду осторожнее… Володь, чего это за херня-то творится? Сорок лет прожил, про такое и не слыхивал даже. Я там в курятнике чуть не уверовал во все религии сразу, мать их…
— Не знаю я, Прохор, не знаю… Даже загадывать не берусь…
— Наталья батюшку сегодня вызвала, может хоть он чего…
— …Вряд ли. Ты ж и сам не веришь.
— Верить-то не верю, но позвать сам предложил…
— Ну пусть, Наталье так спокойнее будет. Детки как?
— Да всё нормально, они и не в курсе поди, чего происходит-то. Люди новые снуют — им только интереснее.
— Понятно. Ещё расскажешь чего?
— Да вроде всё у меня.
— Мне тоже добавить нечего. Пока нечего. Давай до вторника тогда. Только не лезь никуда больше. Да тебя и не пустят, я думаю. Скоро оживлённо на дворе у тебя станет. Готов будь. У них рожи-то всегда вежливые, но люди серьёзные, могут и в клетку запереть при необходимости. Не лезь на рожон.
— Постараюсь… До свидания, что ли.
— Давай, да. До связи.
В трубке запищали короткие гудки. Прохор повесил её на рычаг и отправился в обратный путь.
Домой Прохор вернулся спустя пару часов. У курятника собралась целая толпа. Приехал батюшка Илларион с двумя служками. Батюшка был статен, стоял перед курятником, расправив плечи, и помахивал кадилом. Его глубокий бас произносил молитву. Перед батюшкой стоял прислужник. Он держал на руках раскрытую книгу, в которую изредка заглядывал Илларион. Второй прислужник ходил вокруг курятника и окроплял его святой водой. Наталья с детьми стояли рядом с батюшкой и молились. Всё это благословенное сборище снимали журналисты. Мария что-то воодушевлённо говорила в камеру и оживлённо жестикулировала. Завидев Прохора, входящего в калитку, она кинулась наперерез, боясь упустить «главного пострадавшего» в очередной раз. Оператор устремился за ней. Член-корреспондент пыталась что-то говорить на ходу, но речь периодически прерывалась, когда длиннющие шпильки её туфель проваливались в землю, а руки рефлекторно дёргались, помогая телу удержать равновесие. Прохор понял, что беседы на этот раз не избежать, но может, оно и к лучшему. Вопросы сыпались один за другим, «нашим телезрителям» постоянно нужны были разъяснения и душещипательные подробности. Прохор стойко держался, успев за сорок минут несколько раз пересказать произошедшие события. Наконец назойливая пара от него отцепилась и устремилась к своему внедорожнику, в окне которого маячило довольное лоснящееся лицо Валерия Валерьевича.