Курорт на краю Галактики
Шрифт:
Увы… Хотя «неприятности» на соседней кровати воочию отсутствовали, но об их наличии не в развеявшемся ночном кошмаре, а наяву, свидетельствовала небольшая аккуратная вмятина посредине девственно гладкого покрывала.
Неужели Лесли подсуетился с утра пораньше и сумел-таки при этом меня не разбудить? Слава тебе Господи!
Я откинулась на подушки и забросив обнаженные руки за голову, замурлыкала нечто бравурное.
Так. Наскоро разобрать вещи, позавтракать… Я, конечно, отнюдь не большая любительница набивать желудок с утра, но… Из-за всех вчерашних пертурбаций, естественно, все сроки ужина были пропущены, а «геоморфные» рестораны закрыты… Незапланированное вторжение «супостатов», черного и рыжего, опять же, помешало пожевать что-нибудь из моих запасов, конечно засунутых в багаж в последний момент моей заботливой мамочкой…
Словом – вперед графиня, вас ждут великие свершения!
Я решительно откинула простыню, вскочила с постели, сладко потянулась и… присела, прикрываясь руками с отчаянным визгом.
На пороге ванной комнаты восседал проклятый кот, умывающийся лапой с полной невозмутимостью.
Заметив, мой испуг, маркиз мур Маав тут же прекратил умывание и с чисто дворянской галантностью заметил:
– Прекрасное утро, сударыня, не правда ли? А вы, я вижу, даже прекраснее утра…
Закончить утонченный комплимент, без сомнения, заготовленный загодя, рыжему жуиру помешала все та же щетка, просвистевшая всего лишь в нескольких миллиметрах выше его стремительно прижатых ушей.
– Что за манеры, сударыня!
Это кот с возмущением прокричал уже из-за двери санузла, куда ловко сиганул словно обычный «помоечник», скрывшись таким образом от прицельного обстрела разными опасными и не очень предметами с моего столика и близлежащей территории. Сделал он это, воспользовавшись паузой: я в этот момент вертела в руках тяжеленную цветочную вазу из фальшивого хрусталя, разрываясь между желанием уничтожить паршивца раз и навсегда, и неистребимой женской бережливостью.
– Где вы воспитывались, позвольте узнать?
Вазу я аккуратно поставила на место, но, переместившись к столу, возобновила обстрел противника с удвоенной силой.
В дверь ванной летели какие-то книжки, баночки, пластиковые флакончики… Чуть было не полетела яркая коробка, но нос мой уловил нежный аромат и духи незнакомой марки (не Тамбов, конечно, и даже не Париж, но весьма, весьма, комильфо…) коту не достались.
– Предлагаю…
Что подлец предлагал я так и не узнала, так как, после метко брошенной пудреницы, из дверного проема вырвалось огромное белое облако, словно от нешуточного взрыва, и донесся судорожный кашель. Еще через минуту из-за косяка под аккомпанимент несмолкающего перханья высунулась белоснежная кошачья лапа, размахивающая зажатым в ней неровно оторванным клочком туалетной бумаги.
Предложение о переговорах я милостиво приняла только с третьего раза, переправив в кошачье убежище остатки небьющихся предметов…
Вот еще новости: делить номер (пусть даже такой просторный и удобный) с каким-то котом, к тому же противным и скандальным, а главное – ра-зум-ным!
Где это видано, чтобы незнакомых женщину и… мужчину (да-да, какой-никакой, пусть мохнатый, четырех с нестиранными носками, килограммов веса и с хвостом, но он мужчина!) селили вместе в одном номере? А если он начнет приставать?..
«О чем это я? – вовремя одернула я себя. – Какое еще приставание от кота, черт побери! Спятила ты что ли, мать?..»
Цокая высоченными, сантиметров по… ну это сами представьте… каблуками по зеркальному полу, я, в самой-самой мини-юбке (подавитесь, гады!), походкой № 5, дефилировала в сторону ближайшего ресторана. При этом я не составляла себе труда, конечно, обращать внимания на прислонявшихся к близлежащим стенам в радиусе полусотни метров, мужиков (причем, далеко не одних только антропоморфных), сомлевших вдруг незаметно для себя.
Впереди все сверкало алмазами, ждущими своего завоевателя, позади – лежало в руинах, включая деморализованного противника, смиренно вылизывающего сейчас мою пудру из шерсти. Клянусь его так и не прибитой к стене шкуркой – этого занятия ему надолго хватит! Особенно, если учесть генетическую нелюбовь кошачьего племени к купанию.
Не стоит и упоминать, что последовавшие за «пудренной атакой» переговоры завершились в мою пользу, причем, условия позорной для поверженного врага капитуляции диктовала именно я!
По условиям «Адагрухского мира», конечно, заслуживающего того, чтобы войти в историю дипломатии, коту отныне запрещалось попадаться мне на глаза без явного на то разрешения. Отдельно оговаривалась недопустимость подглядывания за мной своими наглыми серо-зелеными глазищами… А цвет глаз у него, вообще-то, ничего – будь он мужчиной, в смысле, человеческим мужчиной… Фу, я совсем запуталась!.. И вообще: до самого нашего долгожданного расставания (а Лесли, скотина, обещал, даже клялся…), забыть о своем дворянско-кошачьем происхождении, прикинуться ветошью и не отсвечивать…
Стоп! А где это я?..
Оп-паньки! Что-то меня занесло совсем не туда…
Я с некоторым страхом заметила, что мужики (а, вообще, мужики ли это?) как-то постепенно перестали обращать на меня внимание, обнаглели, да и на людей походили уже с очень-очень большой натяжкой. Вот этот, например, похож скорее на вставшего на кончики щупалец кальмара… А тот – на здоровенного паука… А вот эта парочка – вообще ни на что не похожа… Да и парочка ли это? Сбоку посмотреть, так вроде бы как и трое их… Или больше?
Куда же идти?
– Э-э… товарищ… – попыталась я обратиться к одному из прохожих, хоть и напоминающему чешуйчатого Винни-Пуха на длинных голенастых многосуставчатых ногах, но, почему-то, внушавшему большее доверие, чем вон тот, темно-розовый, скользкий и похожий на… на темно-розовый скользкий огурец. Без пупырышков, правда…
«Винни-Пух» остановился, окинул меня с высоты своего трехметрового роста заинтересованным взглядом четырех блестящих глаз, фасетчатых, как у мухи, и прощебетал что-то длинное и явно дружелюбное, протягивая ко мне когтистую лапу.