Курорт
Шрифт:
А ведь здесь наверняка есть и множество других мест, которых следовало бы избегать. Но Райан не сомневался в своей способности выявить их. Реата, может, и полна опасностей, но его семьи это не коснется.
До тех пор, пока он способен к телепатии.
11
Это было возмутительно. Они заранее забронировали столик, чтобы спокойно прийти и поужинать. А вместо этого им пришлось сидеть в тесном тамбуре и ждать, пока другие посетители освободят их столик. Если бы они не застряли в этой богом забытой глуши, Глория непременно подыскала бы какое-нибудь другое место и ясно
Миссис Педвин ерзала на сиденье, поглядывая по сторонам, и поймала себя на том, что смотрит на мужчину средних лет, стоявшего возле двери. Похоже, он, как и они, ждал столика. Мужчина заметил ее взгляд и улыбнулся:
— Вы тоже бронировали заранее?
— Это возмутительно! — громко ответила Глория в надежде, что официанты ее услышат. — Они, видно, не знают здесь, что означает слово «бронировать».
Мужчина хохотнул и подошел ближе:
— Куда им!
Он поклонился Глории и протянул руку Ральфу:
— Филипп Эммонс.
— Ральф Педвин, — представился муж Глории, назвав затем ее имя.
— Рад знакомству.
Мужчина встал возле их кушетки и стал смотреть на администраторшу, стоявшую, словно часовой, на подиуме между тамбуром и залом.
— Я тут уже полчаса, — он едва заметно кивнул влево. — Эта семейка пришла раньше меня. Но они ничего не бронировали. Если их впустят прежде меня, придется мне вдрызг нажраться, — он улыбнулся Глории. — Простите за мой французский.
— Мы заказывали столик на шесть тридцать, — ответила миссис Педвин. — Пришли точно по времени. Пятнадцать минут прошло.
— Я бронировал на шесть двадцать.
Повисло неловкое молчание.
— И чем же вы занимаетесь? — спросил Ральф.
— По жизни? Я писатель.
Писатель? Это вызвало у Глории интерес.
— А что вы пишете? — спросила она. — Может, я читала что-нибудь из ваших работ?
— Триллеры, приключения. — Новый знакомый, как видно, прочел реакцию миссис Педвин по ее лицу и улыбнулся. — Возможно, и не на ваш вкус.
— Я обычно читаю биографии, — призналась Глория.
Ральф издал смешок.
— Значит, решили немного отдохнуть и набраться сил? — поинтересовался он.
Эммонс по-прежнему улыбался, но улыбка стала вдруг напряженной.
— Не то чтобы сил, — ответил он. — Скорее, кое-что разузнать и набраться сведений.
— Сведений? Вы имеете в виду для новой книги? — уточнил Педвин.
— Не совсем.
Глория взглянула на нового знакомого с любопытством:
— Так что же вы исследуете?
Филипп перестал улыбаться:
— Вам лучше не знать.
Миссис Педвин содрогнулась. За долю секунды перед ней пронеслись все события, произошедшие с той минуты, как они поселились здесь. Эммонс был прав. Ей лучше не знать. Но ей все-таки необходимо было узнать, что он имел в виду. Если его интерес как-то связан с Реатой, если это может как-то отразиться на их пребывании здесь — не важно, в какой степени, — значит, ей обязательно надо это выяснить.
— Почему? — спросила она.
Филипп сел на кушетку рядом с супругами, взглянул на них серьезно и, понизив голос, посоветовал:
— Уезжайте. Как можно скорее. Завтра с утра выселяйтесь, поезжайте
Ральф фыркнул.
— Почему? — снова спросила Глория.
Ее чувство страха сменялось любопытством. Она не знала этого человека и сомневалась, стоит ли верить его словам. Но Реата, вероятно, вселяла в него то же чувство тревоги, что и в нее.
— Поверьте, — ответил Эммонс. — Это ужасное место.
— Но чем?
— Вам лучше не знать.
— Педвин, — позвала администраторша, доставая с полки меню и винную карту. — Столик на двоих?
— Это мы. — Ральф поднялся и кивнул писателю. — Рад был познакомиться.
— Может, еще увидимся завтра, — предложила Глория на всякий случай.
— Меня вы больше не увидите, — отозвался тот. — Я уезжаю. И вам советую.
Миссис Педвин хотелось поговорить с ним еще, расспросить, почему он решил уехать. Но за ними вышла администраторша, и Ральф повел Глорию в зал. А Филипп Эммонс отошел и уступил место на кушетке какой-то паре.
Ресторан был полон народу. Их провели к небольшому столику для двоих в центре зала. Обстановка оказалась довольно приятной, атмосфера — неформальной, а меню — на удивление разнообразным. Глория не знала еще, оправдается ли их ожидание, но обслуживание немного ее успокоило. Она заказала креветки и блинчики с крабовым мясом (как все), а Ральф потребовал стейк с картофельным супом.
Пока они ждали блюда, миссис Педвин хотелось поговорить о Реате. О том, что было не так с этим местом, о собачьем зародыше в туалете, о Себастьяне Каботе и предостережении писателя. Но муж поспешно сменил тему, как только заметил, к чему клонится разговор. И Глория поняла, что он боится говорить о Реате. По крайней мере, здесь, на людях. Его поведение еще больше ее встревожило. И когда супруг перевел разговор на другую, менее щекотливую тему, она с готовностью это приняла.
Принесли их заказы, красиво оформленные и исходившие восхитительным ароматом. Перед ними расставили радужные тарелки с щедрыми порциями искусно приготовленных блюд. И хотя они не заказывали никаких напитков, а просто потягивали подкисленную воду из хрустальных бокалов, Ральф выбрал себе кружку редкого импортного пива. Официант отправился выполнять его просьбу, а Глория вооружилась вилкой и приготовилась разрезать блинчик.
И краем глаза заметила что-то неладное.
Небольшая лужица крови под стейком и картофельным пюре у Ральфа в тарелке.
Глория оцепенела и быстро оглядела остальные блюда. Во второй тарелке Ральфа она разглядела, как по дну растеклась темная густая жидкость, и чуть выше в полупрозрачном супе плавали похожие на пузыри сгустки. Она взглянула на свои блинчики. Вилка скользнула по жидкости чуть более красной и менее вязкой, чем соус на краю тарелки. Глория попыталась сдержать рвотные позывы, но не смогла не вспомнить ужасный ошметок в туалете. Зажав рот платком, она бросилась в дамскую комнату. Как раз вовремя. Женщина изрыгнула всю сегодняшнюю пищу и все, чем успела перекусить по дороге от самого Гранд-Каньона. Мощный поток рвотных масс, казалось, бесконечно исторгался изо рта. Не разгибаясь, миссис Педвин оторвала кусок туалетной бумаги, вытерла губы и подбородок, а затем нажала на слив и неуверенно двинулась к раковине, где ополоснула лицо водой и прополоскала рот.