Курортный романс
Шрифт:
Недалеко от сельского совета на автобусной остановке стояла полная женщина с красным чемоданом в руке. Но Димка не стал терять время на лишние разговоры с остальными сельчанами и проехал мимо.
7.
Вера Ивановна сильно нервничала. Она уже несколько дней не знала, как себя вести, что делать, как быть. Дочка приходила домой поздно. Ей было жалко её. Не хотелось нагружать её новыми проблемами. Но время пришло. Оно поджимало. И Вера Ивановна решилась. Только когда? Какой выбрать день? А может быть вначале с подружкой посоветоваться ещё раз. Ведь та тоже была причастна к проблеме. Помогала ей в этом деле. И не только помогала, но и продолжала участвовать в нём практически всю жизнь! И ни разу нигде не обмолвилась о том, что это было самое
– Нэлечка, дорогая! Я решилась! Мы должны во всём признаться. Так нельзя! Мне кажется, что надо пойти в полицию и написать заявление. Как не пойдёшь? Нэля, мы же…. Подожди, дорогая! А кто первым предложил это сделать? Нет, я ни о чём не жалею. Я была счастлива всю жизнь. Спасибо тебе, что ты надоумила меня, подтолкнула на этот дерзкий поступок! Но это же преступление! Ах, я одна должна отвечать? Не хочешь позорить семью? А деньги кто брал? Деньги поделили пополам, забыла? Ну вот, опять рыдаешь. Давление померь, а то помрёшь ненароком. Что? Что ты такое говоришь? В полицию? Уже сходила? Ты сошла с ума! Зачем? Что ты там делала, Нэля. Почему без меня?
– Веру трясло. Слёзы текли рекой по щекам, она размазывала их по шее свободной рукой, стряхивала на пол и опять размазывала, как будто умывалась.
– Нэля! Так порядочные люди не поступают. Мы с самого начала договорились всё делать вместе и никогда не бросать друг друга. Только вместе! Всё! До конца! Ты что, забыла наш уговор? Алё! Алё, Нэля!
Вера Ивановна села на стул, затем встала, прошлась по комнате. Подошла снова к телефону, набрала номер. Но никто не взял трубку. Она достала из шкафа книгу, потрясла её. Оттуда посыпались деньги. Пересчитала раз, потом ещё раз. Положила в сумку. Оделась. Посидела у дверей с ключами и сумкой в руках. Разделась. Подошла к телефону. Набрала номер, трубку взяла подруга.
– Нэлечка, Нэлечка, не клади трубку. Не плачь. Никому ничего не говори. Мише не признавайся. Мы же подруги. Я сейчас не смогу приехать, мне плохо, меня всю трясёт. Нэлечка, я приеду завтра. Отправь Мишу в магазин. Да, часов в пять. Мы спокойно обо всём договоримся. Мы вместе. Мы должны быть вместе. До конца. Пока, дорогая, до завтра.
Вера Ивановна выпила лекарства, достала деньги, тщательно пересчитала несколько раз. Постоянно ошибалась, что-то шептала одними губами. Часть денег вернула в книгу, вторую часть денег засунула в бумажный конверт, который нашла в тумбочке Лидочки. Долго сидела без движения, держа его в руках. Смеркалось. Но свет Вера не включала. Сидела долго в темноте. Положила деньги в сумку.
Подошла к шкафу, достала альбом с фотографиями. Включила торшер, села рядом в удобное кресло. Переворачивала листы, гладила фотографии рукой, улыбалась, плакала. Вытащила из альбома небольшое фото. Долго смотрела на него, порвала. Потом ещё одно. Тоже порвала. Скомкала кусочки, положила в свою сумку. И так почти все фотографии она рвала после долгого рассматривания.
Ходила по квартире уже в темноте, о чём-то напряженно думая. Не сиделось ей на одном месте. Никак не сиделось. Долго стояла у окна. По дорожке вдоль дома, в котором они с Лидочкой прожили почти четверть века, шли люди. Они шли и не знали, какие душевные муки в эту минуту испытывает женщина, которая смотрит невидящим взглядом на них из окна дома, мимо которого они идут по узкой дорожке. И Вера по этой дорожке водила Лиду в детский сад, затем в школу. Потом провожала на первое занятие в медицинский институт. И хвалила себя за то, что сумела вырастить замечательную дочь, которая любит её и жалеет.
Уже ближе к ночи позвонила бывшей свахе. Там ещё не спали, завтра выходной, спешить никуда никому не надо. Вера слышала детские голоса, смех взрослых людей. Она поймала себя на мысли, что завидует им, тем, которых слышит в телефонной трубке, но взяла себя в руки. Она умела держать себя в руках:
– Лариса Гордеевна, здравствуйте. Лидочка сегодня дежурит. Да, взяла дежурства, пока внучечки нет дома. Как она там? Хорошо? Ну и хорошо, что хорошо. Нет, что ты, я не расстроена, нет. Просто всплакнула, альбом посмотрела с фотографиями.
8.
Лида росла очень тихой, скромной. Училась замечательно. И когда мама стала часто болеть, она твёрдо решила стать врачом. В школе лидером не была. Друзей и подруг не заводила. Любила одиночество. Много читала. И мечтала, что когда-нибудь у неё будет семья. Не такая как сейчас - мама, дочка и она, а большая. С мужем, детьми, большим столом посреди светлой столовой и мама. Мама хлопочет на кухне, печёт пироги, угощает зятя, занимается с детьми.
В институте, на втором курсе, Лида познакомилась с парнем. Четыре года дружили, а по окончании института - поженились. Жить стали с мамой. Мама предлагала молодым пожить отдельно. Обещала помочь снять квартиру. Но Лидочка никак не соглашалась. Мама болеет. Маму одну оставлять нельзя. Да и мечты о большой семье с мамой так и жили в её сердце. Лида всегда мечтала иметь сестру, скучала по ней, как будто она уже есть, но где-то далеко. И так же скучает о ней, Лиде. Хотела ещё детей, а как без мамы справишься со всеми. Да и зачем уезжать - места много. Квартира просторная, четыре комнаты. Однако муж через год после рождения малыщки ушёл. Ему хотелось самостоятельности и своего угла, ему хотелось жить без тёщи, которая всячески пыталась угодить зятю. Но жена не оставила свою мать. Не пошла за мужем. Как только мать её не уговаривала! Осталась Лида с мамой. И с ребёнком. И поняла - значит, так любил, раз не остался с ней. Упрямая, гордая, ни за что не отступится от своего.
Лида несколько раз пыталась узнать у мамы кто её отец. И в кого она такая чёрненькая, не похожа на маму. И дочка в неё, как две капли воды похожа! Мама всё смеялась, да отмахивалась. Был, мол, один южанин. Да сплыл. Вот и остались они вдвоём. А замуж больше маме не захотелось выходить. Не было мужчины, чтобы Лидочку полюбил, как свою доченьку. Так и жили. Вопросов Лидочка больше не задавала. А как работать начала, так и не до вопросов было уже.
9.
– Лушка, Лушка! Там тебя полиция чёта разыскивает! Председателя дожидается. Я как услышала имя твоё, побегла тебя предупредить! Чо им надыть от тебя, ты не в курсе?
– Да нет, Милка! Ничего за собой не припомню! Всё у меня хорошо! Никого не обидела, не убивала ни разу! Ой, автобус подходит, поезд вечером из района в область, а рано утром самолёт. Приеду - расскажешь, что им надо было! Пока, всем привет!
Лушка зашла в автобус, прошла в конец салона, села на заднее сидение, стала смотреть в окно. Она второй раз в жизни уезжала из посёлка надолго. Ей было боязно. И грустно. Но раз уж так получилось - вспомнили Лушку, отметили её, как передовицу, наградили этой поездкой, значит надо ехать. На зависть всем. Почему бы и не поехать. На мир посмотреть, себя показать.
Лушка задумалась и под раскачивание старенького скрипучего автобуса стала вспоминать свою жизнь: однообразную, монотонную, ничем не примечательную. Ничего такого и не было, чтобы радости было много. Был мужчина. Дальнобойщик. Года три останавливался на ночь, проездом. Ребёночка от него завести хотела. Очень хотела. И все старалась, чтобы получился маленький. Но… Не получилось ничего. То ли любви не было, то ли желания обоюдного. Да и мужчина был так себе, ни умом не вышел, ни ростом, ни лицом - рыжий, конопатый, но весёлый. Этим он и взял Лушку в оборот. Шуточки-прибауточки вечера коротали, скучать не давали.