Курс на столкновение

Бейли Баррингтон Дж.

Ход процесса нарушил душевное равновесие Хвен Ву. Премьер знал, что этого человека, бывшего некогда его близким другом, может ждать только один приговор:

– Я хотел бы принести Высокому Суду еще одно признание, – предложил Ху Сяо. – Я прошу считать моего сына, Су Мина, невиновным, поскольку, соглашаясь провести меня в Нижнюю Реторту, что было исключительно моей, а не его идеей, он всего лишь исполнил свои сыновьи обязанности. Сын относится ко мне с уважением, с которым мы сами привыкли относиться к дедам. Добавлю также, что все его отклонения от нормы являются следствием исключительно моих начинаний: если бы несколько лет назад

я не совершил свое первое преступление, сын был бы сейчас счастливым и законопослушным обитателем Нижней Реторты, который ничего не знал бы о какой-либо другой жизни. Поэтому я должен заметить, что любое наказание в отношении моего сына будет несправедливым.

Один из логиков поднял вверх руку и встал, когда ему предоставили право голоса.

– Признание обвиняемого, что он сам склонил сына к бегству в Продукционную Реторту, представляется маловероятным, – заявил логик без тени настойчивости. – Факты таковы: Ху Сяо и Су Мина мы задержали в тот момент, когда они покидали зону изоляции, которая была определена для Ху Сяо. Обвиняемый подтверждает, что именно так и было. Теперь же, если принять его утверждение за истинное, нам не следует забывать, что Ху Сяо д_о_л_ж_е_н _б_ы_л _з_н_а_т_ь_, что он с сыном окажутся задержанными до того, как успеют покинуть Мыслительную Реторту, тогда как его сын вряд ли мог бы знать об этом и, вероятно, в самом деле не знал.

Невероятно, чтобы Ху Сяо сознательно предпринял попытку, заранее обреченную на неудачу – поэтому следует допустить, что его действия преследовали другую цель.

– А какую именно? – заинтересовался Хвен Ву.

– Факты позволяют предположить, что Ху Су Мин появился у отца неожиданно и без его участия ликвидировал сдвиг по времени. Ху Сяо оказался в затруднительном положении: он знал, что план сына не выполним, что Ху Су Мина ожидает суровое наказание. С этой минуты главной его целью стало избавить сына от наказания – напоминаю о тех узах, которые их связывали, хотя они могут представляться нам противоестественными. Поэтому Ху Сяо сделал вид, что принимает план сына, надеясь, что в критическую минуту ему удастся выдать себя за сообщника Су Мина и тем самым взять на себя часть его вины.

Хвен Ву повернулся к обвиняемому:

– Подтверждает ли обвиняемый такую интерпретацию событий?

Ху Сяо кивнул: логик безжалостно обнажил его подлинные побудительные мотивы.

– Вторая же часть заявления Ху Сяо не вызывает подобных сомнений, продолжал логик. – Нарушения умственной деятельности Су Мина можно в самом деле приписать соответствующей деятельности отца. Можно ли в свете вышеизложенных фактов признать младшего из обвиняемых невиновным отдельный вопрос. Мы не имеем права так легкомысленно игнорировать принципы личной ответственности.

Премьер слушал внимательно, вдумчиво разбирая каждое из утверждений. Потом он вновь обратился к обвиняемому:

– Суд устанавливает, что обвиняемый виновен в попытке побега. Однако суд не устанавливает его вины в планировании побега и подготовке к нему. В этом случае нарушение обвиняемым этического кодекса Города не квалифицируется как особо серьезное, и потому далее мы его рассматривать не будем. Зато существенным является то, что снова всплыло предыдущее преступление обвиняемого, преступление более серьезное. Обвиняемый ответственен за воспитание личности с по-видимому неизлечимыми преступными наклонностями. Сын обвиняемого уже на следствии признал, что является убежденным противником господствующей социальной системы.

Премьер задумчиво потеребил пальцами бородку.

– Преступление обвиняемого является непростительным преступлением, поскольку направлено против основ нашей социальной системы, – подвел он итог. – Распространение подобных взглядов могло бы угрожать гибелью всей цивилизации Города-Реторты. Несмотря на это, обвиняемому был вынесен сравнительно мягкий приговор, учитывая, что это был первый случай преступления подобного рода на протяжении многих веков. Этот милосердный приговор мы вынуждены сегодня аннулировать. С болью я вынужден заявить, что Суд приговаривает осужденного на наказание смертью. – Премьер посмотрел на Ху Сяо без тени эмоций. – Согласен ли обвиняемый с приговором?

Ху Сяо кивнул. Он почти читал в мыслях премьера: приговор касался не только его – Хвен Ву воспользовался возможностью осудить Су Мина без вынесения ему приговора. Таким образом он добивался справедливости и в моральной, и в юридической областях, хотя совместить оба эти принципа было почти немыслимо.

– Приговор прошу привести в исполнение немедленно.

Ху Сяо повернулся и вышел через ведущие направо двери.

После короткой паузы место на скамье подсудимых занял Су Мин. Он выслушал обвинительное заключение и признался в содеянном, после чего сделал заявление, в котором полностью очищал отца от какого-либо участия в разработке планов бегства.

В те же самые минуты рядом, за стеной, Ху Сяо покоился на ложе и принял предложенную ему чашку зеленого чая.

Это была чашка из необычайно тонкого фарфора, украшенная особо ценным, едва угадываемым на ощупь орнаментом. Ху Сяо потягивал чай, наслаждаясь его ароматом. По мере того, как содержащаяся в напитке отрава проникла в его тело, он начал ощущать оцепенение, которое трудно было бы назвать неприятным. Он отставил недопитую чашку на столик и спокойно отдался смерти.

Хвен Ву официальным тоном сообщил о принятии заявления Су Мина, после чего поставил его в известность касательно приговора, вынесенного его отцу.

– Приговор, – добавил он, – очевидно, уже приведен в исполнение.

Реакция Су Мина вызвала у всех присутствующих чувство нескрываемого отвращения, но в то же время явилась свидетельством эмоциональных уз, связывающих двух людей, которые не должны были даже знать друг друга. Су Мин побледнел и согнулся вдвое, словно получил удар в живот. Он с трудом взял себя в руки, выпрямился, обратил к Хвен Ву разом постаревшее лицо, взглянул премьеру в глаза.

– Будь ты проклят! – произнес он сдавленным голосом. – Будьте вы все прокляты! И вся ваша система, пропитанная злом, которая однажды рухнет...

Председатель суда наклонил голову.

– Ваши взгляды, как и причины, их сформировавшие, нам известны. Нам так же понятно, что вы не захотите изменить свое отношение – и именно это ставит нас перед вопросом, что же нам с вами делать. Суд не намеревается карать вас, поскольку приговор уже вынесен: наказанием для вас является осознание того факта, что вы послужили причиной смерти отца. Мы также не можем позволить вам остаться в Мыслительной Реторте, поскольку это было бы нарушением обязательных для всех принципов. Если же мы отправим вас в Продукционную Реторту, то вы, вне сомнения, будете продолжать там свою преступную деятельность. Таким образом возникает вопрос: как нам следует с вами поступить?!..