Курс русской истории (Лекция 1-86)
Шрифт:
Можно понять, какое важное значение мог бы иметь закон 8 октября 1847 г., предоставлявший крестьянам имений, продававшихся с публичного торга, выкупаться с землей: две трети дворянских имений состояли в неоплатных долгах казенным учреждениям. Сумма этих долгов близко подходила к миллиарду. Собственно говоря, освобождение крестьян можно было бы совершить чисто финансовой операцией, назначив срок для уплаты долгов, и потом конфисковать имения, как они конфискуются и теперь частными банками. Но не хотели прибегать к такой политической стратегеме, пользуясь затруднительным положением дворянства. Имений, которые продавались с публичного торга, было множество, но, чтобы крестьяне могли выкупаться, нужно было устроить удобный для них порядок аукциона, устроить известный порядок оповещения крестьян о продаже, наконец, устроить им возможность получать ссуды (редкое имение могло тотчас собрать достаточное количество своих денег), ничего этого не было предусмотрено. Закон просто был брошен в аукционную залу, со всех сторон полились представления о затруднениях, какие встречались при применении закона. Правительство могло поступить двояко: сознавая недостаток выработанного закона, оно могло гласно отменить его; сознавая пользу этого закона, оно могло развить и поправить его; то и другое оно могло сделать по праву, ибо каждое правительство может и отменить закон и поправить его, сознаваясь в ошибке; все это в порядке вещей. Поступили иначе. Высочайшая власть не отменяла закона, но через несколько месяцев вышло новое издание Свода законов; закона 8 октября там не оказалось. Имения продавали с торгов, крестьяне обращались с ходатайством к правительству; им говорили, что закона об этом нет, им показали издание, и просители не находили его там. Высшая власть не отменяла закона; бюрократия, устроенная для установления строгого порядка во всем, представляла единственное в мире правительство, которое крадет у народа законы, изданные высшей властью; этого никогда не было ни в одну эпоху, кроме царствования Николая, и, вероятно, никогда не повторится.
Точно так же разделан был закон 1848 г., предоставлявший крестьянам право приобретать недвижимую собственность. Он был так выражен, что крестьяне отказались от пользования этим законом. Крестьяне могли приобретать недвижимую собственность с согласия помещика; они должны были заявлять помещику свое желание и возможность приобрести собственность; землевладелец мог и отказать в этом согласии, но он знал, что у крестьянина есть капитал, и, пользуясь своим правом, мог отнять его или мог дать согласие на покупку собственности, а потом взять у крестьянина, ибо оставалась еще в полном действии статья, которая гласила, что крестьянин не имеет права начинать иск. Значит, закон одной рукой давал сословию право, а другой подчинял пользование этим правом безграничному произволу.
Так умела выражать мысли верховной власти тогдашняя бюрократия; выразив столь своеобразно мысль закона, она тем самым отменила высочайшую волю. Это нужно знать, чтобы понять печальную справедливость слов императора, который сказал, что империей правит столоначальник. Благодаря недостатку решительности все законодательство Николая о крестьянах осталось без практических последствий, которые надо отличать от перемен в праве. Трудно объяснить эту непоследовательность и эту нерешительность; даже крепостники-землевладельцы удивились. Среди толков, вызванных законом 2 апреля, в бумагах Киселева записано и одно любопытное возражение, которое тогда часто повторяли. Некий дворянин говорил: "Зачем нас мучают этими полумерами? Разве в России нет верховной власти, которая может приказать землевладельцам отпустить своих крестьян на волю с землей или без земли? Это вправе сделать верховная власть. Дворянство, всегда верно преданное престолу, получив приказ исполнить это, исполнило бы его". Что можно было сказать против этого возражения, шедшего из среды помещиков, которые были против освобождения крестьян? Надо думать, что недостаток решимости и последовательности, боязнь пользоваться верховной властью объясняются недостатком знакомства со средой и настоящим того класса, интересы которого преимущественно были связаны с крепостным правом. Дворянство при Николае внушало более страха, чем при Александре. Рассматривая бумаги неофициального комитета, который собирался при Александре в начале его царствования, мы там встречаем такие суждения графа Строганова о дворянстве, которые показывают, что государственные люди того времени вовсе не считали его средой, способной дать правительству оппозицию.
ЛЕКЦИЯ LXXXVI
ОЧЕРК ВАЖНЕЙШИХ РЕФОРМ АЛЕКСАНДРА II. КРЕПОСТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ. ПОМЕЩИЧЬЕ
ХОЗЯЙСТВО. НАСТРОЕНИЕ КРЕСТЬЯН. ВСТУПЛЕНИЕ НА ПРЕСТОЛ АЛЕКСАНДРА II. ПОДГОТОВКА КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЫ. СЕКРЕТНЫЙ КОМИТЕТ ПО КРЕСТЬЯНСКИМ ДЕЛАМ. ГУБЕРНСКИЕ КОМИТЕТЫ. ПРОЕКТЫ РЕФОРМЫ. РЕДАКЦИОННЫЕ КОМИССИИ. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛОЖЕНИЯ 19 ФЕВРАЛЯ 1861 г. ПОЗЕМЕЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО КРЕСТЬЯН. КРЕСТЬЯНСКИЕ
ПОВИННОСТИ И ВЫКУП ЗЕМЛИ. ССУДА. ВЫКУПНЫЕ ПЛАТЕЖИ. ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
ОЧЕРК ВАЖНЕЙШИХ РЕФОРМ АЛЕКСАНДРА II. Кратким обзором царствования Николая собственно закончилась программа нашего изучения. На 18 февраля 1855 г., т. е. дне смерти императора Николая, можно положить конечный рубеж целого периода нашей истории, который начался с воцарением новой династии после Смутного времени. В этот период действовали известные начала, которые служили основанием нашей политической и общественной жизни. С 18 февраля 1855 г. начинается новый период, в который выступают иные начала жизни. Начала эти мы знаем, знаем их происхождение и свойства, но не знаем их последствий, а потому они не могут быть предметом исторического изучения. Однако в это время, с 18 февраля 1855 г., разрешены некоторые вопросы, поставленные еще в предшествующий период. Мы видели, как эти вопросы ставились, какими потребностями была вызвана их постановка; нам нужно узнать по крайней мере, как они были разрешены. То, о чем я хочу сказать, т. е. краткий очерк важнейших реформ Александра II, будет только пояснением того, что мы изучали в предшествующем периоде.
Мы знаем, какими двумя чертами характеризуется наш политический и общественный быт в предшествовавший период. Эти черты были: невольный обязательный труд в пользу государства всех сословий; с половины XVIII в. этот обязательный крепостной труд остался только на одном крестьянском сословии. Далее, другой чертой, характеризующей жизнь этого периода, было разобщение этих сословий, прекращение их совместной политической деятельности. С половины или с конца XVIII столетия ходом дел поставлены были два коренных вопроса, от разрешения которых зависело правильное устройство политического и хозяйственного быта России: 1) вопрос об освобождении от обязательного крепостного труда крестьянского населения и 2) вопрос о восстановлении прерванной прежде совместной деятельности сословий в делах политических и хозяйственных. Эти два коренных вопроса и были разрешены известным образом в царствование Александра II. Первый был разрешен освобождением крестьян с землею; второй - введением земских учреждений. Изучением этих двух реформ мы окончим свои занятия. Теперь нельзя историку изложить ни той, ни другой реформы: для этого еще нет достаточных исторических данных, по которым он мог бы судить о значении той или другой реформы; ни та, ни другая не обнаружили своих последствий, а исторические факты ценятся главным образом по своим последствиям. Итак, я изложу не историю, а короткий очерк хода и сущности той и другой реформ.
КРЕПОСТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ. Делая обзор царствования Николая, я отчасти указал, на чем остановилось дело по вопросу о крепостных крестьянах. Заботы о его разрешении кончились, по-видимому, ничем, но в это царствование в положении крестьян и в их отношениях к землевладельцам совершались любопытные процессы, благодаря которым разрешение вопроса стало не делом политической мудрости, зависящей от лиц, а требованием стихийных влияний, которые бы разрешили его во всяком случае, даже вопреки воле лиц.
Чтобы видеть эти процессы, надо познакомиться с некоторыми цифрами. В 1857 г. произведена была по всей империи Х и до сих пор последняя ревизия. По данным этой ревизии, населения в империи, не исключая Царства Польского и Великого княжества Финляндского, оказалось 62,5 млн душ обоего пола. Громадное большинство этого населения составляли сельские классы, именно: крестьян удельных, по закону императора Павла 1797 г. приписанных на содержание членов императорской фамилии, было 3,5 млн душ обоего пола; крестьян государственных со включением немногочисленных свободных хлебопашцев - 23,1 млн душ обоего пола. Ревизских подданных душ в том числе значилось 10,5 млн; действительных душ обоего пола - 23080 тыс. Любопытно, что крепостное право в последнее время своего существования стало видимо падать в количественном отношении. В начале 30-х годов произведена была VIII ревизия; по этой ревизии, в Европейской России и Сибири, без Закавказья, Царства Польского и Финляндии, значилось несколько больше крепостных, чем по X, следовательно, в продолжение промежутка с начала 30-х годов до конца 50-х годов (почти 30 лет) крепостное население не только не имело естественного прироста, но и уменьшилось. Главным образом это уменьшение происходило за счет перехода крепостных крестьян в положение крестьян государственных. Но наблюдатели замечали необыкновенно тугой естественный прирост - знак, что они находились в худшем положении сравнительно с другими классами. Уменьшение это выражалось в таких цифрах: по VIII ревизии, в Европейской России крепостное население составляло почти 45% всего населения империи; по Х ревизии - 34,39% (процент крепостного населения в течение 22 лет уменьшился на 10,5%).
ПОМЕЩИЧЬЕ ХОЗЯЙСТВО. Другой процесс замечаем мы, рассматривая распределение крепостных между владельцами. Условия, начавшие действовать чрезвычайно давно, еще когда устанавливалась древнерусская поместная система, содействовали у нас развитию мелкого дворянского землевладения; вот почему вас не удивит количество дворян-землевладельцев. По VIII ревизии, в Европейской России (без земли Донского войска) было всего 127 тыс. дворян, владевших крепостными душами (в том числе дворян, не имевших земли, а владевших только крепостными, т. е. дворовыми, было без малого 18 тыс., в руках которых сосредоточивалось 52 тыс. крепостных душ), значит, дворян-землевладельцев было 109 тыс. По Х ревизии, оказалось, что количество душевладельцев уменьшилось: их насчитано без малого 107 тыс. (в том числе дворян беспоместных, владевших только дворовыми, без земли, - меньше 4 тыс.; так сильно растаял класс безземельных душевладельцев: в их руках оставалось всего 12 тыс. обоего пола). Значит, дворян-землевладельцев было около 103 тыс. Любопытно видеть, как распределены были между ними души: дворян мелкопоместных, имевших не более 21 души, значилось 43 тыс.; дворян, имевших не менее 21 души, но и не больше 100 душ, - 36 тыс.; землевладельцев крупных, имевших более тысячи душ, числилось около 14 тыс.; итак, более трех четвертей землевладельцев состояло из дворян мелкопоместных. Несмотря на такой громадный перевес землевладельцев мелких, огромное большинство душ принадлежало крупным землевладельцам; из землевладельцев большинство принадлежало к мелкопоместным, но по количеству душ большинство крепостного населения принадлежало к крупным, именно в руках 43 тыс. мелких землевладельцев было всего 340 тыс. душ мужского пола; в руках крупных землевладельцев, которых было около 14 тыс., сосредоточивалось 8 млн. душ мужского пола. Следовательно, уменьшилось число дворян-землевладельцев; быстро исчезал класс дворян - безземельных душевладельцев. Не увеличивая количества цифр, скажу, что в промежуток между VIII и Х ревизиями рос заметно класс средних владельцев и уменьшался класс мелкопоместных и крупных, значит, одновременно с ростом середины сокращались оконечности. В социальной, как и в физической, жизни такое замирание оконечностей с сосредоточением кровообращения к сердцу, к центру всегда служит признаком, что организм скоро станет мертвым.
Далее, крепостное помещичье хозяйство, основанное на невольном труде, очевидно, расстраивалось, несмотря на все искусственные меры, которыми старались его поддержать. Одной из этих мер было развитие барщинного хозяйства на счет оброчного. Мы знаем, что в XVIII в. оброчное хозяйство всюду преобладало над барщинным; в XIX в. помещики усиленно переводят крестьян с оброка на барщину; барщина доставляла землевладельцу вообще более широкий доход сравнительно с оброком; помещики старались взять с крепостного труда все, что можно было взять с него. Это значительно ухудшило положение крепостных в последнее десятилетие перед освобождением. Особенным бедствием для крепостных была отдача их на фабрики в работники; в этом отношении успехи фабричной деятельности в России в XIX в. значительно совершались на счет крепостных крестьян. Помещичьи хозяйства, несмотря на замену оброка барщиной, падали одно за другим; имения закладывались в государственные кредитные учреждения; но взятые оттуда капиталы в большинстве случаев не получали производительного занятия; так дворянские имения, обремененные казенными долгами, не увеличивали производительного оборота в помещичьем хозяйстве. Поразительны цифры, свидетельствующие о таком положении помещичьего хозяйства. Я сказал, что, по Х ревизии, в Европейской России было 103 тыс. дворянских имений, в которых значилось 10,5 млн ревизских душ мужских. С 1859 г. состояло в залоге с лишком 44 тыс. имений с 7 млн ревизских душ с лишком, т. е. в залоге - больше двух третей дворянских имений и две трети крепостных крестьян, т. е. закладывались преимущественно густонаселенные дворянские имения. Долга на этих заложенных имениях числилось в 1859 г. свыше 450 млн руб.
Надо вспомнить все приведенные цифры, для того чтобы видеть, как постепенно сами собой дворянские имения, обременяясь неоплатными долгами, переходили в руки государства. Если бы мы предположили вероятность дальнейшего существования крепостного права еще на два-три поколения, то и без законного акта, отменившего крепостную зависимость, дворянские имения все стали бы государственной собственностью. Так экономическое положение дворянского хозяйства подготовило уничтожение крепостного права, еще в большей степени подготовленное необходимостью нравственною.