Курсант: назад в СССР 9

Год спустя, Москва, июнь 1986-го

Подмосковный дачный поселок на Рублево-Успенском шоссе дышал свежестью после летнего дождика. Здесь пока еще не обосновались олигархи и депутаты, хотя некоторые дачки не уступали по фешенебельности коттеджам будущего. Строились, однако, они на государственные деньги и выдавались партийцам, артистам, выдающимся спортсменам и прочим деятелям искусства.

Моя «Волга» остановилась возле неприметного домика, который резко контрастировал с солидными

— Хозяева! — я заглянул во двор через низкий заборчик. — Есть кто дома?

На огороде ковырялась средних лет женщина с узлом волос на макушке, увидев меня, он вытерла руки о передник:

— Андрей! Это ты?

— Он самый, — я распахнул калитку и вошел. — Привет, Лен, а где муж?

— Привет! Давно тебя не видела. Со свадьбы еще своей, наверное. Никита на речке, рыбу удит. Должен уже вернуться. Утренний клев дано прошел, вот сама жду. Да ты проходи в дом. Что встал, как не родной? Чаю будешь? Или что поплотнее? Картошечку на сале пожарю. Я мигом! С зеленым лучком и укропчиком. Вскуснотища!

— Спасибо, Лен, я тороплюсь. А вот мужа мне твоего надо повидать. Где там эта речка или пруд?

— Ну вот, только появился, сразу — тороплюсь. Да я ж откуда знаю его места рыбные?

— И много рыбы приносит? — поинтересовался я новым увлечением своего бывшего шефа.

— Да какая там рыба? Так, трех пескарей притащит для кота. Ты бы чаще к нам заглядывал, Андрей, а то Никита последнее время хмурый какой-то ходит. Видно, что по работе скучает.

— Я вот как раз по этому поводу и пришел.

Тут Лена уперла руки в бока и резко сдунула со лба выбившуюся прядь:

— Только не говори, что будешь убеждать его на службу вернуться. Не пущу!

— Эх, Ленок… Рожденный волком рыбу удить не должен. Не клеится у нас работа без любимого шефа.

— Так ты же сейчас руководишь межведомственной группой? Как так — не клеится?

— Формально я, а на бумаге — нет. Следователь всегда старший. Отказался я от должности следака, не мое это, в кабинете бумаги подбивать, мне простор нужен. Дали нам следователя, толкового, вроде, но все не то. Нет в нем жилки сыщика, как у Никиты Егоровича. Дела клепает он грамотно и в срок, и даже версии следственные сносные строит, вот только группа теперь наша, чувствую ослабла… Без муженька твоего. Авторитета, наверное, не хватает.

Но задобрить супругу Горохова комплиментами не удалось. Она только грознее нахмурилась.

— Никита только два месяца как спать нормально стал, — всплеснула руками хозяйка, — просыпался раньше и бормотал какую-то чушь про следственные действия, запросы и обыски. А ты его опять хочешь в этот дурдом засунуть? Ну уж дудки!

Я постарался не ухмыляться, услышав такие интимные детали про Никиту Егоровича. Я тоже мог проснуться, сжимая руку — будто держал в ней пистолет и уже готов нажать на спуск. Правда, мне всегда казалось, что в этом нет ничего такого.

— Ну ты же сама в погонах, Лен. В канцелярии работаешь, столько людей через тебя проходит,

— Потому и против, что все понимаю. Мне до пенсии еще пахать и пахать, а Никита свое отработал. Сполна долг Родине отдал. Все, баста. Пусть теперь Родина ему воздает.

— Не может Родина без него, ты уж прости… — улыбнулся я. — Да и мы, признаться, не можем. Ну, так что? Чай будет?

Возмущение Лены было праведным и бурным, но не погонит же она меня со двора. Впрочем, убедиться в этом я не успел, потому что сзади скрипнула калитка.

— Андрей Григорьевич! Ты ли это? — Горохов стоял в резиновых сапогах, в белой кепке, с бамбуковой удочкой и бидоном. На сияющем лице — недельная щетина.

Никогда не видел его небритым. Всегда холенной физиономией сверкал, а тут в мужика-дачника обратился. При взгляде на него во мне зародились сомнения, но бросать задуманное так уж сразу я не привык.

— Никита Егорович! — я повернулся и поспешил навстречу к бывшему шефу. — А женитьба вам, смотрю, на пользу пошла. Живот отъели и щеки солиднее стали.

— Так это я курить бросил, — Горохов поставил свои хохоряшки на землю и заключил в объятия, похлопал по спине. — Ну как вы там? Рассказывай. Когда майора получишь? В квартире-то новой обжился?

— Никита, — запричитала его супруга. — Представляешь, Андрей тебя пришел обратно на работу звать. Я уже сказала ему, что ты не согласен. Тебе ведь хорошо со мной? Правда? Зачем тебе эта нервотрепка. У тебя давление.

— На работу? Меня? — Никита Егорович запнулся о бывалого вида бидон, который поставил под ногами.

Тот опрокинулся на землю, и из него вывалилась горсть неказистых рыбешек. Они били по земле хвостами и шевелили жабрами.

— Да какая мне работа? — пожал плечами отставной следователь. — У меня огород, рыбалка. Я вот яму под новый туалет выкопал. Осенью абрикосы посажу. И поливать тут надо почти каждый день. Жаркое нынче лето…

— Вот и я говорю, Никита, ты свое отслужил, теперь ради себя пожить надо.

— Да я ж не настаиваю, — хитро улыбнулся я, уловив грусть в глазах Никиты Егоровича. — Мое дело — предложить. Просто новый следователь у нас — знаете, не чета вам. Сложные дела не тянет. Как статист больше работает. Допрос зафиксировать, постановление на обыск выписать — это он, конечно, мастак. Мужик добросовестный, но для ловли маньяков — тут другой навык нужен. Чуйка профессиональная и стержень внутренний. И мышление другое, не закоснелое…

— Маньяков? — в глазах молодого пенсионера проскользнул огонек азарта, будто бывалой гончей сказали про намечающуюся охоту. — Каких маньяков?

Никита Егорович спешно скидал рыбех обратно в бидон и вопрошающе на меня уставился.

— Да разных… За этот год мы двоих поймали. Но они простенькие были. Один каннибал даже, представляете? Засолки из человечины делал.

— Господи, — охнула с порога уже почти вернувшая в дом Лена. — Что за жуть.

Я понимающе кивнул и продолжил: