Курская великая битва (01.08.1943 – 22.09.1943). Часть вторая
Шрифт:
760-й день войны
Немецко-фашистская армия не может при всем максимальном напряжении своих сил вновь захватить стратегическую инициативу. Престижу немецкого оружия нанесен под Курском новый и на этот раз непоправимый удар. Оказались напрасными все огромные усилия, затраченные на подготовку летнего наступления, и в первую очередь операции «Цитадель», осуществлением которой руководят самые выдающиеся, по мнению гитлеровской верхушки, полководцы Германии: фельдмаршалы Манштейн и Клюге, генералы Модель, Гот, Кемпф и другие.
Из 70 дивизий, остававшихся в итальянской армии к июлю 1943 г., 38 дивизий несут оккупационную службу и ведут бои с партизанами в Греции, Албании, Югославии и Южной Франции, откуда снять их невозможно. В самой Италии остается только 32 дивизии (12 пехотных и 12 береговой обороны, парашютная, горнострелковая и 6 дивизий особого назначения). Из них боеспособными являются только 20 дивизий. Дивизии береговой обороны укомплектованы солдатами старших призывных возрастов и имеют плохое вооружение. Моральный дух их очень низкий. Оценивая боеспособность этих дивизий, итальянский генерал Роатта совершенно открыто заявляет, что на соединения береговой обороны при отражении возможных десантов рассчитывать не приходится. Кроме всех этих сил, в Северной Италии находятся остатки десяти разбитых итальянских дивизий, возвратившихся с советско-германского фронта. Об использовании их в бою не может быть и речи.
Вспомним как это было…
Из воспоминаний участника Курской битвы С. И. Соколенко: «Я родился в деревне Дорошкеево Даурского района в 1924 году. Прошел войну практически с первого ее дня. Был призван в действующую армию 11 июля 1941 года. Участвовал в боях при обороне Ленинграда, там получил свое первое ранение. Затем была Курская дуга… Дошел до Берлина.
Много всего довелось мне пройти и увидеть. Особенно хочется поделиться впечатлениями о грандиозном танковом сражении на Курской дуге.
К этому времени я закончил обучение в Омском 4-м танковом учебном полку. После восьми месяцев напряженной учебы (подъем в 6 часов утра, отбой в 11 вечера) получил удостоверение огнеметчика.
Свою боевую машину – легендарный танк Т-34 – мы получили на заводе № 174 в городе Омске. Было приятно осознавать, что мы, сибиряки, будем воевать на танках, собранных руками сибиряков. Тут же присваивались номера, которые наносились на броню. Нашему танку, как сейчас помню, достался номер 226.
Боевые машины грузили на железнодорожные платформы, крепили толстой проволокой. Экипажи размещались в «телячьих» вагонах, которые были без печек, да и нужды в них особой не было – еще не осень.
Мы ехали на фронт и думали: «Какая же она разная, наша Родина! Сколько достопримечательностей!».
В восточной части страны следов войны не было, но когда мы достигли западных областей, то увидели разрушенные города, заводы и вереницы гражданского населения, которые шли с запада на восток.
По дороге решили поближе познакомиться.
В июле 1943 года мы были на исходном рубеже в районе Курского выступа. Тихой теплой ночью получили приказ выгружаться. Разрубили проволоку, разгрузили танки. Тут же прибыли машины-заправщики. Привезли боеприпасы – по пятьдесят пять снарядов и по одному с укороченной гильзой.
В суете не заметил, как на соседнюю платформу прибыл эшелон с такими же танкистами. Мы, конечно же, рвались в бой, но нас обескуражили реплики тех, кто только что вышел из боя: «За одного битого не надо двух небитых».
Не меньше мы удивились, когда нас погрузили в вагоны, и эшелон тронулся назад, в Омск, получать новые танки. Выяснилось, что те танки, с которыми мы приехали, имели 76-миллиметровые орудия. Они не пробивали броню только что взятых немцами на вооружение королевских «тигров». Мы узнали, что в Омске нам нужно будет получить точно такие же Т-34, но уже с 85-миллиметровой пушкой.
Буквально за двое суток орудия были заменены. Поразило нас не только то, как оперативно выполняются заказы для фронта, но и мощь тыла. Например, только один танковый завод в Нижнем Тагиле выпускал по 40 танков в сутки, и все с 85-миллиметровыми пушками!
На танкодроме в Омске мы смогли воочию убедиться, насколько серьезна наша боевая техника. Каждому экипажу дали выстрелить по три раза. Оказалось, что наше орудие стреляет на 36 километров!
И вот мы снова на Курской дуге. Первый бой. Жутко видеть идущие на тебя «тигры» и «пантеры» с крестами и свастикой. Мы ударили по ближнему вражескому танку из орудия, он сразу загорелся. Пулеметы закончили дело, расстреляв экипаж, который покидал горящую машину. А для нас главная задача – в горячке боя не подставить врагу свой борт. Тогда – пропал!
Броня нашего танка накалилась, а тут еще стреляные гильзы падают, часть пороха в кабине догорает. Дышать нечем, два вентилятора едва успевают дым разгонять. Мы бьем и по нам стреляют. Тут многое зависит от механика-водителя. Но наш Аркадий Пустобаев оказался настоящим асом. На вид худощавый, казалось бы, в чем душа держится. Но он показал себя в бою. Ни на минуту не спасовал!
На поле все больше горящих танков – вражеских и наших. Горят трупы, в оставленных танках рвутся снаряды. Ад кромешный! От этих взрывов башни весом восемь тонн летят, как фанерные. За несколько метров.
Командир кричит: «Фердинанд» слева!». Выстрел! И горит вражеское чудовище.
И тут по нашему танку долбануло. Да так крепко, что в глазах потемнело, и мы все оглохли.
Я оглянулся на командира и вижу, что он сидит, шевелит губами, а я ничего понять не могу. Смотрю в триплекс – ствола у нашего танка нет, снарядом снесло, башню заклинило, не поворачивается.
Кое-как добрались мы до своих. Посмотрели на свою изуродованную машину, погоревали. Но потом увидели, что не одни мы такими из боя вышли.