Куртизанка
Шрифт:
Габриэль уже вскоре после знакомства догадалась о пристрастии Касс к крепким спиртным напиткам. Но даже намека на необходимость проявить благоразумие и умерить потребление спиртного бывало достаточно, чтобы пробудить в Касс ярость.
Габриэль оставалось только с грустью наблюдать, как она наполняет бокал янтарного цвета жидкостью из бутылки. Ее пальцы обхватили бокал по ободу, не давая перелить жидкость. Габриэль почувствовала сильный неприятный запах очень крепкого алкоголя, скорее всего, дешевого коньяка. Девушка прикусила нижнюю губу, Касс опорожнила огромный бокал,
– Фу-ф, – выдохнула Касс. – Именно этого мне не хватало, – и вытерла губы тыльной стороной ладони. – Отлично. Начнем, пожалуй, с твоего рассказа о мужчине, которого ты хочешь вызвать из царства мертвых. Рассказывай все.
– Мужчине? – Габриэль вздрогнула. – Откуда ты знаешь, что это мужчина? – озадаченно спросила ими. – Я не говорила этого.
Касс хрипло рассмеялась. Прихватив бутылку и стакан, она преодолела путь до стола и расслабленно повадилась на ближайший стул.
– Ты красивая, умная женщина, волею судеб брошенная на край бездны. Конечно же, должен быть мужчина, с которым это связано. Так кто же он? Некий давно пропавший любовник?
– Нет! – дернулась Габриэль, тут же испугавшись, что ее отрицание прозвучало слишком поспешно. Ведь никогда между нею и Реми не возникало ничего подобного любовным отношениям. По крайней мере с ее стороны. Этот мужчина никогда ничего не имел от нее, кроме одного поцелуя.
Она прошлась по комнатке, стараясь привести в порядок нахлынувшие с новой силой путаные эмоции, связанные с Реми. К тому же ситуация настоятельно требовала точно определить, каковы же были их отношения.
– Он был моим другом, – выдавила наконец Габриэль. – Только другом.
Касс явно скептически приняла ее слова, и ее брови насмешливо поползли вверх, но она не стала никак комментировать услышанное, только, наполнив вновь свой бокал, едко спросила:
– И что за имя носил этот друг?
Габриэль облизала пересохшие губы, прежде чем нашла в себе силы назвать имя, которое она избегала произносить прошедшие три года.
– Реми. Капитан Николя Реми.
Касс выдержала паузу, ставя бутылку коньяка назад на стол.
– Николя Реми. Великий герой гугенотов? Тот, кого они величают Карающим бичом Божьим?
– Да, но ты-то откуда его знаешь?
– Я же не полная отшельница. Для связи с миром у меня есть Финетта. – Касс отпила коньяк, растягивая время, чтобы посмаковать вторую порцию спиртного. – Ты меня заинтриговала, – объяснила она Габриэль. – Твоего отца, шевалье Шене, тоже называли великим героем. Зачем же дочери знаменитого католического рыцаря понадобился протестантский солдат?
– На острове Фэр мы предпочитали игнорировать религиозные войны. Однажды летом Реми прибыл на наш остров беглецом с ужасной раной. Арианн приняла его в нашем доме и выхаживала, пока он не выздоровел. Мы спасли его, скрыли от… Темной Королевы.
Габриэль остановилась, совершенно не имея желания говорить, как и почему Николя Реми оказался среди серьезных врагов Екатерины Медичи, вдовствующей королевы Франции, гораздо лучше известной под другими именами, которыми ее наделяли подданные: Итальянка, Колдунья, Темная Королева. Происходя
Мудрые женщины в большинстве своем избегали бросать вызов Екатерине и сторонились тех, кто оказывался настолько глуп, чтобы противостоять ей. Габриэль не хотелось пугать Касс рассказом о вражде, существовавшей между женщинами семьи Шене и Темной Королевой, – мрачной истории, начавшейся много раньше, чем они вырвали Реми из рук Екатерины.
Габриэль раздумывала настолько долго, что Кассандра нетерпеливо спросила:
– От кого же вы прятали Реми?
Габриэль сняла плащ и повесила его на деревянный гвоздь у пустого очага. Это дало ей время на размышления.
– От… от католических солдат, что преследовали его.
Касс надолго замерла, и Габриэль не знала, удалось ли ей одурачить подругу своим уклончивым ответом. Девушка с облегчением поняла, что Касс не настаивает на дальнейшим детальном рассказе об отчаянном порыве Реми, который привел его на остров Фэр.
– Выходит, тяжелораненый и истерзанный герой, этот самый Реми, оказался на пороге вашего дома, – проворчала Касс, сделав еще один большой глоток. – Разве можно придумать более романтичную историю?! Однако же ты отрицаешь, что он пленил твое сердце?
– Да, отрицаю, – отрезала Габриэль.
Ну почему Касс упорствует в своей уверенности, будто Габриэль непременно влюбилась в этого мужчину?
– Если бы у меня было сердце, а у меня его попросту нет, – продолжила Габриэль, – я бы никогда не отдала его Николя Реми. По мне, этот капитан был безнадежно угрюм и слишком серьезен, один из тех благородных чурбанов, которые насквозь пропитаны понятиями чести и долга. Солдафон до мозга костей, вообще никаких изысканных манер и… и очень мало опыта общения с женщинами.
– Значит, он, скорее всего, был всецело околдован тобой.
– Может быть, он и был немного влюблен. Но я тут вовсе ни при чем. – У Габриэль горло перехватило при воспоминании. – Я даже обращалась с ним не слишком любезно.
«Не слишком любезно». Какое там! У Габриэль сердце ныло, когда она вспоминала, как вернула Реми его шпагу, похищенную ею, чтобы сразиться с охотниками на ведьм.
– Я даже не попрощалась с ним в то утро, когда он покидал «Приют красавицы», – спотыкаясь на каждом слове, выдавила из себя Габриэль. – И больше никогда его не видела. А он оказался здесь, в Париже, в ту памятную ночь лета тысяча пятьсот семьдесят второго года, накануне Дня святого Варфоломея.
Касс опустила стакан. Ее худое лицо помрачнело при последних словах Габриэль.
– Ночь, когда католики в неистовстве убивали протестантов? Не лучшее место для солдата гугенотов.
– Да, ты права, – согласилась Габриэль. Ее глаза помимо воли наполнились слезами. Она в отчаянии смахнула рукой накатившие слезы. – Реми убили во время резни, но к тому времени, когда я… то есть мы с сестрами узнали о его смерти, нам даже не удалось организовать ему достойные похороны. Его тело уже сбросили в одну из общих могил.