Куски одного целого

Мэри Влад

Было и кое-что ещё. И это кое-что очень удивляло Ольгу Николаевну. Её босс прежде всегда был раздражительным и грубым с ней. Она вообще не понимала, почему он её не увольняет. Ни красотой, ни молодостью она похвастаться не могла. Ей было шестьдесят два года, она красила волосы в каштановый цвет и старалась выглядеть стильно. Всегда листала модные журналы и следила за трендами. Но основную проблему создавал лишний вес. Она не была толстой, скорее просто миловидной пышечкой. Иногда ей казалось, что босс держит её при себе исключительно из-за роста. Николай Александрович был невысок, но даже он был выше её почти на голову. В силу возраста она не могла позволить себе носить туфли на высоком каблуке. Её рост был для неё как вечный приговор. «Чуть более полутора

метров унижения», – так она думала каждый раз, задирая голову, чтобы поздороваться с кем-нибудь.

Она никогда не считала себя красавицей, поэтому её так удивило, когда примерно два года назад Николай Александрович начал проявлять к ней неподдельный интерес. Он дарил ей цветы, водил в театры и на выставки, покупал платья, прибавил зарплату и даже разрешил вне работы называть его просто Колей. Но ещё больше её удивило, когда однажды вечером, он пригласил её в кабинет и закрыл дверь на замок. Ольга Николаевна не была против. Она уже и не помнила, когда мужчина касался её. Да, Николай Александрович не был красавцем, но и она не голливудская звезда. От него всегда приятно пахло, он носил дорогие костюмы и был щедрым. За такое можно стерпеть его грубость в постели, решила Ольга Николаевна. Обычно они занимались этим в кабинете, реже – у неё дома. Иногда он оставлял следы на её теле, но не часто и только там, где под одеждой этого никто не увидит. После каждой такой выходки он дарил ей что-то роскошное или приглашал в дорогой ресторан. Но даже не его деньги привлекали её. У босса был просто огромный член. Ольга Николаевна всегда любила большие. Многие женщины не могут управляться с такими по причине боли или неумения, а она умела. И считала это своим несомненным плюсом.

Вот и сейчас она наслаждалась его плотью, лёжа на большом дубовом столе. Николай Александрович сегодня был в ударе и очень старался доставить ей удовольствие.

– Ммм… Оля, – промычал он, кончая. – Ты бесподобна.

Первозданный всегда испытывал слабость к женщинам в возрасте. Ему нравились их морщинки, опытность и готовность на многое. Ольга сразу привлекла его своей покорностью и лёгким нравом. Ему нравилось, как она смешно щурит глаза, когда улыбается. Нравилось, как она смотрит на него, когда он ей о чём-то рассказывает. Нравилась её заботливость и стряпня. Готовила она действительно вкусно и периодически приносила ему что-то на работу. А ещё она отвлекала его от мыслей о той, в которую он был тайно влюблён. Образ Мирабеллы жил в его голове с того момента, когда Создатель первый раз взял его на встречу творящих. Эта шикарная женщина стала его идеалом и наваждением, но даже Первозданный понимал, что такая, как она, никогда с ним не будет.

Верховный маг осторожно вышел из Ольги Николаевны, довольно потянулся и начал приводить одежду в порядок.

– Оля, может, поужинаем сегодня? Закажем столик в каком-нибудь хорошем месте.

– Да, конечно, как скажешь, – Ольга Николаевна быстро одевалась. – Я забронирую…

– Не надо, я сам. Пусть это будет сюрпризом, – Первозданный улыбнулся. – Мне сейчас нужно отъехать по делам. Если кто-то будет звонить, меня нет до завтра. Я заеду за тобой в восемь вечера. Будь готова.

– Хорошо, – она кивнула.

Первозданный вышел из кабинета. Ковёр в коридоре заглушал стук его начищенных до блеска туфель. Он спустился на лифте, пересёк холл и покинул здание. Оказавшись на улице, зажмурился от яркого солнца. Верховный маг надел солнечные очки и, подойдя к машине, поморщился. Любил, оказывается, Николай серый цвет. Всё было серым в его жизни – стены и шторы в квартире, обивка дивана, обои в кабинете, костюмы в шкафу и даже машина. Первозданный не любил серый цвет. Но Мирабелла ясно сказала: «Не выделяться». А если бы однажды Николай Александрович пришёл на работу в красном костюме, это вызвало бы подозрение.

«Серун, – подумал верховный маг. – Так и закончилась твоя жизнь, серо и непримечательно. Ничего ты не сделал, так пусть хоть твоё тело послужит чему-то значительному».

Первозданный спешил домой. Нужно было встретиться с Мирабеллой и рассказать ей новости за последний год. Там, за закрытыми дверями, подальше от людских глаз было их место встречи. Мирабелла велела ему докладывать обстановку каждый год. А если случится что-то странное, сразу же вызывать её. И пусть он терпеть не мог квартиру министра, тело которого он занимал, но эти редкие встречи с женщиной его мечты заставляли лететь туда словно на крыльях. Он правильно подгадал время – пробок ещё не было. Через пятнадцать минут верховный маг уже открывал дверь квартиры.

Быстро приняв душ и переодевшись в свежее, он коснулся белого камня на браслете, который дала ему Мирабелла, и произнёс её имя. Белое свечение озарило комнату. Когда свет погас, перед ним появилась творящая.

– Первозданный, – она слегка кивнула. – Здравствуй. Чем порадуешь в этом году?

– Мирабелла, – он радостно улыбнулся и поцеловал её руку. – Как я рад тебя видеть. Однако, боюсь, новостей особо никаких. У хранителей всё замечательно, они на удивление хорошо справляются. Не припомню, чтобы на всех трёх планетах когда-то одновременно была такая идиллия. Аж тошно. Но мои кристаллы и зеркала всегда показывают всё точно. Хранители сейчас в резиденции. Все четверо.

– Ясно, – Мирабелла задумчиво сморщила лоб. – В принципе, прошло всего два года. То, что пока всё хорошо, не так страшно, но если они и дальше продолжат в таком духе, то разгневают его.

– Почему ты им просто всё не расскажешь? Ладно, ты меня не посвящаешь в подробности. Я даже не понимаю, кто такой этот загадочный «он». Но раз они теперь рулят этой системой, то…

– Ох, – она махнула рукой. – Если бы всё было так просто, Создатель бы давно сам ввёл их в курс дела. У меня нет другого объяснения его молчанию, кроме того, что он их защищал. Не думай, что раз он познакомил тебя со всеми творцами, то хотел посвятить в дела творящих. Ты даже не представляешь, сколько проблем создали хранители, убив своего творца. Прошло ещё слишком мало времени, чтобы они это поняли. Да они и не поймут, пока сами не столкнутся с последствиями. И ты мне нужен не только для того, чтобы следить за ними. Знаю, ты хочешь мести, но без хранителей Млечный Путь обречён. Я запрещаю снова пытаться как-то навредить им. Вообще не понимаю, как Создатель тебе это разрешил! И что в итоге? – Мирабелла нервно поправила свои белые волосы. – Теперь по Вселенной ползут слухи, что хранители могут убивать своих творцов, а в эту галактику через год-другой может наведаться незваный гость. Кто его остановит, если творящий Солнечной системы убит? Заварили кашу, молодцы. И чем ты только думал, когда предлагал Создателю расправиться с ними? Это же хранители, ты не смог бы их убить. Как выяснилось, даже Создатель не смог. Поэтому и думать забудь. Или хочешь пойти и против меня тоже?

– Конечно нет. Знаешь, – Первозданный отошёл к окну. – Я по нему скучаю. У нас было много разногласий в прошлом, но он когда-то был моим наставником, практически отцом. Я был так рад видеть его спустя почти три тысячи лет. Сейчас я часто вспоминаю о прежних временах, когда он только сотворил меня. И мне жаль, что я так бездарно распорядился его доверием. Он назначил меня наместником Земли и перестал контактировать со мной. Я сильно злился на него и делал много глупостей, но я любил его. И ненавидел за то, что он оставил меня. Теперь, когда его не стало, понимаю, что это была просто ревность. Он спихнул меня сюда, предпочтя мне его… их.

– Дорин всегда был его любимчиком. И ты должен понимать, что хранители – это часть нас. Чтобы создать их, мы не трансформируем материю. Мы разрываем себя на части. Я совсем не удивлена, что у них получилось взорвать его. Это правда. Если хранители объединяются против своего творца, то он обречён, – Мирабелла грустно вздохнула. – Ведь, создавая их, мы вкладываем в них не только часть своей силы. Мы вкладываем в них свою любовь. Это наши дети, наша плоть и кровь. Мы привязаны к ним, так же, как и они к нам. А когда любовь превращается в ненависть – это страшно.