"Кузькина мать" Никиты и другие атомные циклоны Арктики
Шрифт:
Во второй половине июля 1957 года бригада, точнее сказать, порядка 20 ее кораблей, а это целый караван, отправилась на Новую Землю, в губу Черная. Здесь находился полигон.
Прибыли. Справа, если смотреть из узкого входа в бухту, на высоком берегу, а точнее, на каменной сопке, примерно в 150 метрах от воды стояла металлическая конструкция вышки, как я прикинул, метров 30–35 высотой. На верхней площадке ее смонтировали взрывное устройство. На берегу, по обе стороны от вышки и на различном расстоянии от нее располагались танки, самоходки, автомашины и другая техника Сухопутных войск.
Наши опытовые
Ближе всех к вышке стояла наша лодка С-84. Экипаж каждый день приезжал и готовил ее. Мы установили на лодке много разной аппаратуры, приборов, датчиков. Привезли на корабль и подопытных собак, а также морских свинок. Других животных я не видел. В центральном посту лодки привязали трех овчарок, и еще трех собак наверху — в ограждении рубки.
Мы, как и команды других кораблей, жили в палаточном городке — это километров 20–25 от полигона. Каждый экипаж здесь имел свою палатку, общим был камбуз, работала передвижная электростанция ПС-60, а в одной из армейских палаток даже устроили клуб, мест так на 200.
Никаких учений по защите людей от радиации и облучения не проводилось, даже наставлений как они действуют на организм человека, нам не давали. Из средств защиты были противогазы, резиновые комбинезоны и пластиковые накидки. В общем, выглядело все так, будто готовили взрыв обыкновенной, то есть фугасной, бомбы.
Сначала, как помнится, готовили взорвать ядерный заряд в конце августа, но взрыв не получился, и его решили повторить в начале сентября. Наступил день «X» — 8 сентября. По сигналу тревоги все вышли из палаток, легли на землю вниз лицом и накрылись пластиковыми накидками. Через несколько минут после этого земля задрожала, и все вокруг загудело и загрохотало. Я посмотрел в сторону губы Черная, но вспышки не увидел, наверное, из-за сопок. Однако хорошо видел багровые лучи, уходящие к небу. Потом выросло облако, и вдруг поплыло в нашу сторону. Паники среди людей не было — недалеко наготове стояли автомашины, которые могли эвакуировать личный состав в безопасное место.
Вскоре ветер сменил направление, и облако поплыло в океан. Тогда сыграли сигнал «отбой тревоги», и все разошлись по палаткам.
Я был командиром отделения трюмных машинистов в звании старшины II статьи. Еще когда лодка стояла в Молотовске, меня избрали секретарем комсомольской организации корабля. Возможно, поэтому на Новой Земле командир Евдокимов назначил меня старшим группы, которая должна была первой высадиться на лодку после взрыва. В группу из пяти человек входили моряки основных специальностей: трюмный, два моториста, электрик, торпедист. Нам ставилась задача: снять приборы и датчики, подопытных собак, а также запустить в работу механизмы лодки.
Через сутки после взрыва на грузовике нашу пятерку привезли на берег губы Черной, где уже ждал катер. На нем мы подошли к подлодке. Увидели страшную картину. Наша С-84 стояла с креном на правый борт и дифферентом на корму. Взрывная волна сорвала листы ее легкого корпуса и будто газорезкой срезала ограждение боевой рубки. Те собаки, которые находились на верхней палубе, конечно же, погибли. На палубе и в надстройке легкого корпуса мы увидели щебень и песок — их, видимо, забросило с берега. К слову, на берегу, там, где стояла вышка с ядерным зарядом, образовался котлован около 100 метров в диаметре, а от бронетехники и автомашин остались только куски шлака.
Пострадали, но в меньшей степени, и другие корабли. У эсминцев, например, были смяты дымовые трубы и вентиляционные раструбы.
С большим трудом мы смогли попасть в центральный отсек лодки. Подопытные собаки здесь были живы, их мы передали на катер. Работать нам разрешили 5 часов. И в тот день, и в последующие 12–14, мы так и работали — по 5 часов.
В первый раз мы наладили на корабле временное освещение, но не смогли запустить ни одного механизма — силой ударной волны их все сорвало с фундаментов. Стояла теплая погода, и в нашей экипировке — противогазы, резиновые костюмы — работать было тяжело, даже мучительно. Пот лил ручьями. Сначала мы сняли противогазы, а потом и костюмы
После работы, уже на берегу, мы проходили проверку на трех постах дозиметрического контроля. Никто из нас не знал о дозах полученной радиации, но каждый видел, что приборы проверяющих зашкаливало. Обычно дозиметристы старались стать так, чтобы мы не видели показаний приборов. На всю жизнь запомнил я капитана с двумя солдатами, который делал замеры на последнем береговом посту. Капитан с виноватым видом смотрел на нас, качал головой и несколько раз повторил: «Милые хлопчики мои, что же это с вами делают?! Вам же туда нельзя больше. Вы не понимаете, что потом с вами будет»
Нас «отмывали» разными жидкостями и потом на грузовике везли к следующему посту. Там все процедуры, длились они часа два, а то и все три, повторялись. Мы просто валились с ног от усталости! Наконец, добирались до палаточного городка. Здесь нас ждал ужин. Кормили, как говорится, на убой и еще выдавали 150 граммов спирта.
Второй взрыв, который выпал на мою службу, был подводным. Что я запомнил? Корабли на акватории тогда расставили как бы треугольником. Посреди его натянули металлическую сетку — чтобы торпеда с ядерным зарядом не проскочила мимо. В назначенное время 10 октября 1957 года пришла подводная лодка и, как рассказывают, выстрелила из кормового аппарата, а пока торпеда шла к цели, сама быстро ушла из узкости бухты и «спряталась» за сопку.
Мы в тот раз в своем палаточном лагере уже не лежали на земле лицом вниз, а, выйдя из палаток, наблюдали, как густой белый туман долго висел в той стороне, где взорвался атомный заряд. Позже узнали, что все опытовые корабли погибли
Командование, помню, уверяло, что мы представлены к высоким правительственным наградам. Но, видно, врали.
В начале ноября минные тральщики забрали нас с Новой Земли и доставили в Северодвинск. Здесь без медицинской комиссии, а так — «на глазок» определили физическое состояние всех, кто вернулся с Новой Земли. Из нашей пятерки, которая работала на подлодке после взрыва, только я и Саша Зайцев остались служить, всех остальных комиссовали по состоянию здоровья.