Шрифт:
Крестовой Зое Всеволодовне, жене, другу, прекрасному человеку посвящаю.
Вступление
Ох, уж этот Кузька! Знать, на роду ему написано жить с проделками. С первых дней своей жизни он стал без вины виноватым. Вот посудите.
Жили две подруги Татьяна и Вера. Однажды они должны были ехать в город. Таня жила по пути, и Вера зашла за ней. На пороге подруга встретила гостью новостью:
–Хочешь посмотреть, какие у Муси котята?!
Такая радость в голосе её звучала. Вера не могла и заподозрить, что это, ко всему прочему, рекламный ход. Ведь котят кому-то рано или поздно надо отдавать. Почему бы не начать с подруги. Таня повела Веру на веранду.
В
Бантик с подвохом или без вины виноватый
– Таня, дай мне белую тесёмку,– попросила Вера подругу.
–Зачем это?
–Я хочу выбрать себе котёнка и пометить его,– машинально ответила Вера и добавила.– Не возьму же я его сейчас с собой в город. В следующий раз приду за ним. А чтобы никто, кроме меня не забрал его, помечу тесёмочкой.
Таня была явно польщена тем, что её реклама, тщательно скрываемая от подруги, стала приносить свои плоды. С этого, собственно говоря, и начались выкрутасы котёнка, хотя сам он тут, как бы с боку припёку.
Своего избранника Вера сразу приметила. Он был шустрее всех и мяукал гораздо жалобнее других: «Меня, меня возьмите!» Он был настойчив в своих просьбах. Своими голубенькими глазками покорил сердце Веры. Она сделала ему белую повязку на шее, да ещё бантик на груди пришпандорила. Красиво, к тому же легко развязывать повязку! За петельку тронул, и всё.
Вот этого, как раз, и не надо было делать. Нужно было завязать так крепко, чтобы сам чёрт даже при большом желании не смог развязать. У нас же люди ушлые! Увидели котёнка с повязкой, подумали: «Ага! Значит, кому-то он приглянулся. Понятно, он самый лучший среди всех». Долго ли повязку на другую шею завязать!
Забирать котёнка Вера не торопилась. «Пусть ещё подрастёт,– думала она.– Он окрепнет и смышлёнее станет».
Другие люди приходили выбирать котят. Увидев котёнка с повязкой, и, узнав, что он уже отобран, почему-то считали его самым лучшим. Незаметно от хозяйки (а может и заметно, кто знает?) повязывали тесёмку на другого черныша, а этого забирали.
Вера пришла за своим избранным, когда в корзине оставался всего один котёнок и без повязки. Повязка, как бесплатное приложение валялась в корзине. Вера догадалась, что происходило тут, но ничего не стала говорить подруге. Взяла котёнка и ушла. Как говорится, она его творила из того, что было. Вот так котёнок, сам того не ведая, очутился среди людских проделок. Сам Бог начертал ему жить с проделками.
Жизнь на новом месте
Весь следующий день, а это был выходной, Вера посвятила чёрному клубочку. Она так и называла его клубочком. Сестра из Мытищ всё равно назовёт его по-своему. Потому Вера не стала придумывать ему кличку. Он такой мягонький, пушистый– пушистый, как игрушечный и лёгонький, даже легче игрушечного, потому как в нём косточки еле прощупывались, и кожица была тонкая, тонкая. Вера боялась, что такой крохотуля простудится. Ведь у Тани он был под бочком у мамы-Муси. Ему там тепло было и уютно. Корзину же не сравнишь с квартирой, хоть и однокомнатной. Тут же везде сквозняки гуляют: то на кухне форточка открыта, в ванне и в туалете вытяжка, вентиляция. Под дверями всегда дует. Простудиться можно, как дважды
Поначалу котёнок скучал по маме, по братикам и сестричкам. Поэтому все выходные Вера находилась рядом, чтобы он не скулил. Она укутала его в шерстяной платок и положила между подушек. Достала швейную машинку и решила сшить ему одеяльце и коврик, на котором он будет спать около кровати. Шить Вера любила. К ней все родственники и знакомые обращались, когда надо было что-то сшить. Ношеную одежду Вера не выбрасывала, а складывала в кладовой: мало ли что пригодиться может, а выбросишь, уже взять будет негде.
В кладовой Вера нашла свою давнишнюю цигейковую шубку. «Из одной полы можно сделать прекрасный коврик.– подумала Вера.– Вторая пола пойдёт ещё на что-нибудь». А одеяло решила сшить из лоскутков. Вот как хорошо Вера придумала. Котёнка будет отдавать сестре с приданным. Не каждая невеста сейчас может этим похвастаться!
Котёнок спал долго, несмотря на жужжание старенькой швейной машинки. Потом шерстяной платок в подушках зашевелился. Вера развернула его. Сразу, что сделал котёнок, это сладенько, сладенько потянулся, лениво раскрывая свои голубые глазки. Сначала вытянул передние лапки, припал на них, стал по очереди вытягивать задние лапки, прогибая дугой спину. Он делал это не торопясь, основательно и с умилением. Лизнул грудку свою два -три раза и посмотрел в глаза хозяйке. Он кивнул ей мордочкой и произнёс какие-то странные звуки, совсем не похожие на мяуканье котёнка. Звучало какое-то удлинённое «м-м». Что это обозначало, понимай, как хочешь. Тут могло подойти «Ну, как дела?!» или «Что нового?». Взгляд его был добродушный и уверенный, как будто они знакомы друг с другом уже давно, давно. А Вера не знала, что ему ответить. Может он так есть просит? Она же не приготовила ему плошку под молоко. Да и молоко в холодильнике. Такое не годится ребёнку. Сразу ангина привяжется. Пошла на кухню, слышит, он спрыгнул на пол и за ней, за ней, как нитка за иголкой. Пока она копалась в посуде, выбирая какую плошку взять, котёнок знакомился с кухней. Обнюхал ножки стола и табуреток. Смешно как! Пушистый хвост стоял трубой, и кончик хвоста изредка вздрагивал. Принюхается, принюхается,– и раз, кончик хвоста вздрогнет. Дольше всего кончик хвоста вздрагивал у плиты. Там, конечно, запахов больше, чем у ножек табуретки.
Вера нагрела молока, налила в миску. Поднесла котёнка к миске, поставила рядом. Он начал крутить головой, глядя вверх на хозяйку, а миски не замечал. Ну, это же просто: Вера окунула указательный палец правой руки в молоко, поднесла к его носу. Никакой реакции. Может быть, он есть не хочет? Хотел бы есть, за палец цапнул. Но не цапает. Ах, вот в чём дело! Котёнку неведом запах коровьего молока. Когда в рот попадёт молоко, тогда только он поймёт вкус, от которого все люди и животные в восторге.
Вера ткнула котёнка носом в миску. Он сопротивлялся, фыркал носом, тряс головой, и капли молока разлетались по всей кухне. Как говорится, по усам текло, а в рот не попало. Ещё раз носом в миску. Опять брызги молока повисли на стене рядом с мойкой. Тут изо рта котёнка показался красный язычок. Он прошёлся по носу раз, другой и спрятался. По котёнку было видно, что капельки молока, которые он слизал с носа, ему очень понравились. Он начал то и дело высовывать язык, но быстро понял, что это пустые хлопоты,– молока-то на носу больше нет. Вера снова обмакнула палец в молоко и прикоснулась им к носу котёнка, нанося капельки по месту назначения. Язык тут же принялся за работу. Ой, какой он шершавый, как наждачная бумага. Котёнок стал лизать палец Веры и сосать его, слегка прихватывая зубками, чтобы не выскочил. Вера несколько раз макала палец в миску. Потом перестала. Котёнок стал крутить головой, искать её палец. «Куда это он запропастился?» Стал тыкаться в край миски, чуть не опрокинув её. Один раз, другой и всё в край, на третий раз промахнулся и попал в молоко. Хотел, было, мотнуть головой, как он это делал только что, когда его тыкали в миску, но тут же передумал и заработал языком, а вскоре и лакать начал. Ура! Оказывается, уж не так трудно научить котёнка есть молоко из миски. Одна задача решена успешно.